Мажористые заказчики Сказали: «Да живите в нашем Вахтовом Посёлке, мы будем на место работы вертолётом забрасывать, потом обратно». Что это невозможно, стало понятно в первые же сутки пребывания в посёлке.
Своего постоянного вертолета там не было ни одного. Каждый день они летели 700 км из Нового Уренгоя, а если где-то на этом отрезке не было погоды, то рейсы отменялись. Но даже пришедшие борта должны были вернуться в город до закрытия аэродрома. При самом лучшем раскладе у нас не могло быть больше четырех часов на работу. Но это теоретически. На самом деле времени всегда было мало даже чтобы просто высадить нас. Поэтому решено было искать способы пользовать вертолеты по-минимуму. Что было проблематично, поскольку своего наземного транспорта у заказчика не было, его подрядчики не были расположены делиться.
Вся экспедиция превратилась в тягучее ожидание вертолета.
Первый мы прождали всего-то сутки. Но чтоб попасть в него, пришлось высадить уже расслабившуюся в ожидании скорой встречи с родными вахту.. В Оленеводческом Поселке мы собирались прожить пару дней. Но народ там ушёл на охоту и мы просидели неделю. За это время было решено не возвращаться в Вахтовый Посёлок, а сразу заброситься в тундру (снаряжение я на всякий случай захватил с собой) и передвигаться от стойбища к стойбищу на снегоходах. Но к концу недели вертолётам не давали вылет, а в тундре наступила весна. Утопавший в сугробах Посёлок стал утопать в грязи, а когда нас, наконец высадили в первое стойбище, стало ясно, что на снегоходах нас никто не повезёт. Сезон снегоходов закончился. Ну что делать – пошли пешком. Для пеших переходов середина июня – самое поганое время в году. Тающему снегу некуда утекать в плоской ямальской тундре и вся она заполнена либо водой, либо смешаным с водой снегом. За день, тем более после зимней ненатренированности мы, конечно, не прошли 30 км. В общем, на четвёртое стойбище мы решили не лететь, на третье – по ситуации, но только не пешком. Но и добравшись до второго выполнили лишь половину (самую простую) программы.
А на следующий день начался шторм. Добравшись до Вахтового Посёлка вертолёт оказался пролететь за нами несчастные 40 километров, сославшись на туман. Видимо лётчики боялись, что небо вот-вот закроют и они останутся в посёлке на несколько дней. Небо действительно закрыли, но, успев вернуться, летчики провели эти несколько дней под боком у жен, а отважная парочка этнограф с картографом в ливень, студеный ветер, неиюньский холод, почти без еды – в совершенно неприспособленной для такой погоды палатке, когда по ночам вода в промокшем спальном мешке начинала замерзать. (Книги уже кончились и от безделья захотелось позвонить любимой женщине и похвастаться своим бедственным положением. Но ей это было не особенно нужно, а нам, непонятно сколько ещё сидеть, а аккумулятор спутникового телефона постепенно разряжался от ежедневных переговоров. В общем, рационализм одержал верх над страстью.)
Когда нас наконец вытащили, мы сообразили, что уже на следующий день заказан рейс в ближайшую факторию, а значит на оклематься и отъесться у нас меньше суток.
Жить в чистом, хотя и быстро остывающем балке, спать в успевших высохнуть за ночь спальниках было всё равно как в номере люкс. И ежечасные обещания, что вертолет прилети в обед, потом вечером, потом утром, потом опять вечером воспринимались уже не так нервно.
Напоследок мы назначили в оленеводческом посёлке что-то типа общественных слушаний по итогам нашей работы. Конечно, их пришлось дважды переносить, несколько часов сидеть на площадке, ожидая, что в любую минуту борту дадут вылет. Мне уже было всё равно, что я проведу свой полуюбилейный день рожденья в этом упрощенном пристанище цивилизации посреди тундры, но в последний день вдруг всё срослось. Вертолёт вдруг прилетел вовремя, и в странном городе Новый Уренгой я даже успел купить бутылку красного сухого из винограда аргентинского сорта мальбек.
