Ну ладно, что уж там всякие предисловия предисловить, пора уже и приступить.
1. От автора
Во время презентации в октябре 2009 года моей предыдущей книги «Тюмень на перепутье: власть и общество в 1917–1921 гг.» краевед Станислав Белов задал вопрос – чем буду заниматься дальше? Четыре года кропотливого исследовательского труда подошли к концу, и вроде бы стоило остановиться, осмыслить прожитое, в том числе научные интересы, неудовлетворенный писательский зуд, творческое любопытство. Тем не менее, я ответил сразу – наверное, возьму период предреволюционной Тюмени. Во-первых, мне это интересно. Во-вторых, наиболее близкий для меня человек родился в данный период, в 1908 году. Почему бы не заняться? В целом так и получилось.
Высокая оценка коллег и читающей общественности Тюмени моей предыдущей работы (за два месяца проданы все 200 экземпляров книги) способствовали позитивному настрою в разработке нового для меня хронологического периода, так называемой «мирной проблематики», далекой от революции и Гражданской войны. Понятно, что в силу финансовых ограничений географически регион исследования мог быть ограничен городом Тюменью, где я постоянно проживаю более 40 лет, который стал для меня второй родиной и своеобразным местом памяти. Поэтому хочу сказать несколько слов о людях, являющихся символами этой памяти.
Мои первые детские воспоминания, связанные с интересом к истории, я бы отнес к 1972 году, когда впервые увидел фильм «Александр Невский» с Николаем Черкасовым в главной роли. Мастерски выполненная фальсификация породила множество вопросов отцу о Новгороде, крестоносцах, талантливом полководце, защитившем клочок русской земли. Став первоклассником 38-й школы, с удовольствием читал книги, посвященные Степану Разину и другим персонажам, взятые родителями в областной библиотеке, располагавшейся тогда в Спасской церкви. Определенную роль в этом, видимо, сыграло то обстоятельство, что моя семья проживала тогда на съемной квартире по улице Разина, и где-то рядом находилась улица Ивана Болотникова. Детское любопытство к названию улиц способствовало интересу к конкретным историческим личностям.
Последующий школьный интерес к древней истории, средним векам сопровождался чтением взахлеб исторических романов, в ущерб остальным предметам, особенно алгебре, геометрии и физике. Естественен для людей, знавших меня, был и выбор дальнейшего образования – исторический факультет Тюменского государственного университета. Я тогда полагал, да и сейчас считаю, что профессия историка по-своему увлекательна. Пытаться понять смысл ушедшего времени и мотивы человеческих поступков, а возможно и попытаться конструировать виртуальное прошлое. По-моему, историческая наука – это не только познание внешних фактов или событий: она – форма самопознания. Тем не менее, учитывая последние 25 лет, я далек от чрезмерной идеализации выбранной специальности. Наука история всегда смотрела в сторону власти, особенно в сторону той, которая платит больше, если вообще платит.
Обучение на первом курсе исторического факультета ТюмГУ в 1983 году запомнилось интереснейшими семинарами по древнему миру В.Ф. Кузнецова, первой курсовой, написанной под руководством Т.И. Бакулиной, весьма спорными лекциями Л.Е. Киселева, которые студенты называли «сказки тетушки КПСС». Вспоминаются его незлобные тирады в адрес нерадивых студентов – «окопники, оппортунисты». Тихая речь И.Н. Сосновкина и его вопрос на экзамене – кто же из римских полководцев разгромил Митридата VI Евпатора?
Затем, на втором курсе, была работа, написанная под руководством А.В. Шорохова, посвященная военному искусству в период Тридцатилетней войны, о которой русские, будучи в Европе, имеют самые незначительные представления. Почему-то сильно интересовала Швеция, ее короли, шведская армия, ее генералы и вооружение. Может быть, этот интерес возник после просмотра польского культового фильма «Потоп». И, наконец, на третьем курсе, уже после службы в рядах Советской Армии, состоялся окончательный выбор, связанный с отечественной историей и историографией. Хотя был прекрасный курс новой истории, прочитанный К.М. Гурьевым, и неизвестными к моему стыду Вантозскими декретами.
Не в последнюю очередь выбор специализации произошел под влиянием историков В.М. Кружинова и В.А. Данилова; под их руководством были написаны остальные курсовые и дипломная работа. Защита дипломной работы по теме: «Историографии проблем культа личности Сталина» состоялась уже на изломе советской эпохи в 1990 году. Это было время, когда коллеги по историческому цеху мрачно шутили: «социалистический лагерь распался, лагерники разбежались».
Наше внимание – фрагментарно и мимолетно. До сих пор помню вопросы, заданные на защите дипломного проекта «добрейшим» Н.С. Половинкиным и «ужасным» В.В. Коноваловым. Затем был разговор с В.А. Даниловым и поездка в Свердловск. Влияние на выбор дальнейшей темы исследований уральских историков О.А. Васьковского и Н.Н. Попова, моральная поддержка В.Д. Камынина и М.Е. Главацкого. Нельзя забыть неоднократные командировки в столицу Урала, состоявшиеся благодаря усилиям Е.Б. Заболотного, ныне работающего заместителем губернатора Тюменской области.
Мое дальнейшее профессиональное становление проходило при непосредственном участии В.М. Кружинова – замечательного человека, въедливого, дотошного и скрупулезного специалиста, по своим профессиональным качествам сравнимого с лучшими представителями немецкой исторической школы. Хочу также помянуть добрым словом всех, кто в той или иной степени оказал влияние на мой профессиональный выбор, тех, кого уже нет, и тех, кто, слава Богу, здравствует.
* * *
Место памяти – у каждого человека свое. Им может быть дом, улица, квартал и даже целый город… Герои моей новой книги – жители Тюмени, жившие сто лет назад. Большинство из них нормальные, ничем не примечательные «маленькие люди». Я попытался реконструировать их будни и праздники, горести и радости. О чем они думали, что видели и чего не замечали, о чем вспоминали и что старались забыть, как они объясняли происходящее – словом, что стояло за их поступками.
Для обитателей дореволюционной России привычная повседневная жизнь с урожаями, свадьбами, похоронами была важней любых внешних по отношению к их жизненному миру событий, сколь бы великими они не казались современникам. Познание прошлого – всегда самопознание, проникновение в мир собственных предубеждений, в их природу. В этом смысле тема оказалась поучительной и для меня самого. Сегодня очевидно, что корни нашей бытовой некультурности и неустроенности имеют не политическую и даже не экономическую природу, а культурную природу, и лежат в сфере простонародных толкований жизни и власти, человеческих взаимоотношений и ответственности за происходящее. Бытовая неопределенность, отсутствие вкуса к комфорту, неумение ценить свое и чужое время, отсутствие почтения к закону и собственности – все это сидит в наших головах, а не в институтах.
Нынешняя российская гуманитарная мысль переживает далеко не лучшие времена. Вместо сколько-нибудь значительного приращения исторических знаний мы имеем на сегодняшний день в основном лишь реинтерпретацию давно известных фактов в духе новых идеологических веяний «борьбы с фальсификацией российской истории» и немногочисленные исследования отдельных новомодных сюжетов из жизни московских правящих «верхов», при почти полном забвении истории массовых народных движений, деятельности партий и организаций, местного самоуправления. По меткому замечанию моего коллеги, профессора тюменского госуниверситета А.Г. Еманова: «Без видимых причин, без войн, голода и репрессий, смертность в нынешней российской действительности превышает рождаемость; система университетского образования вновь оказывается на грани полного обвала. Архивы, музеи, библиотеки, будучи формально государственными, словно бы приватизировались и фактически закрылись непреодолимым барьером платных услуг. За ежедневный вход в библиотеку 20 рублей, за пользование комплектом газет – 30 рублей. За сканирование и фотографирование документов от 100 до 1000 рублей. Кроме того, недешевые для ученого гостиничные услуги. Прежний «железный занавес», словно по иронии разобранный на оконные решетки и железные двери, сменился «золотым» - мобильностью обладают только очень состоятельные люди. Не деградирует ли «история» до положения служанки олигархии, обслуживающей новую моду на коллекционирование антиквариата? Хотелось бы верить, что - нет». Хотя сомнения велики. Так, например, «благополучно канули в лету» десятилетиями проводившиеся в Тюмени «Словцовские чтения», собиравшие сотни историков, краеведов, музейных работников со всей Сибири, что привело к разобщенности краеведческого движения. К тому же статус краеведения до сих пор спорный, во многом приравненный профессиональными историками к любительским штудиям.
Сомнительные проекты, страшно дорогие и красиво иллюстрированные издания, традиционно выпускаемые к юбилеям города и области, не несут в себе никакой информации, и подчас пылятся годами на полках в начальственных кабинетах, дарятся и передариваются случайным людям. Зато находится финансирование на никчемные баннеры, с надписью «Тюмень – лучший город Земли» или «Мы любим свой город», которые мог сочинить человек, явно страдающий нарциссизмом и не представляющий, что творится за пределами города. Нашлись деньги и на проведение конкурса «Книга года – 2009», где в перечне номинантов встречаются даже телефонные справочники.
Не знаю, чем руководствовались «государственные служащие», размещая памятник А.И. Текутьеву на могилах, не имеющих никакого отношения к самому персонажу. Логичнее было бы его установить вблизи Спасской церкви, пользовавшейся особенной любовью мецената. А.И. Текутьев проживал рядом с этим храмом, был старостой его церковного хора, неоднократно передавал пожертвования храму, да и похоронен был вместе с супругой за оградой этой церкви. Непонятны остались критерии отбора персоналий для памятника. Например, личность С.И. Колокольникова, имевшего, по моему мнению, не меньшие заслуги перед городом, так и не удостоилась чести иметь памятник в Тюмени, перед зданием архитектурно-строительной академии, которое построила семья Колокольниковых и подарила городу. Остались в забвении имена Василия Борисовича Сукина, Данилы Чулкова, Юрия Булгакова и Богдана Войкова…
Перечислять ляпы тюменских властей можно было бы и дальше, но путь к истине никогда не пролегал через официальные канцелярии, поэтому, следуя сложившейся историографической традиции, хотелось бы высказаться об актуальности проблемы взаимоотношений власти и народа, которой посвящена эта книга.
Приступить к ее написанию меня побудил, как это ни странно, мировой финансово-экономический кризис, в полной мере проявившийся в России. С убедительной достоверностью он показал, что за прошедшие 15 лет наша страна превратилась исключительно в сырьевой придаток Европы и Америки, а в последние годы - и Китая. Отечественная промышленность и сельское хозяйство оказались вне конкуренции. А полученные за сырье нефтедоллары пошли в оплату ширпотреба. Спавшая за время кризиса пелена высветила ничтожность достижений последнего десятилетия реформ. Более того, стало ясно, что нынешнее государство независимо от нравственных качеств его руководителей объективно нуждается лишь в двух сословиях: тех, кто качает нефть и газ, и тех, кто охраняет эту «рыночную экономику». Причем в отношении тех, кто охраняет, также можно поставить большой знак вопроса. Основная масса населения оказывается лишней - ее терпят постольку, поскольку она настроена на самовыживание при сохранении иллюзий в отношении тех, кто ею правит. Современная Россия поразительным образом напоминает царскую: власть и собственность тесно переплетены, отсутствует четкое разграничение между понятиями суверенитета и владения, общественной и частной сферы, государства и бизнеса. Судебная система ненадежна, права собственности условны и, как результат, «взаимосвязь власти и собственности, общественного и частного» создает поистине неразрешимую проблему коррупции, которая некогда разъедала царскую Россию.
Вопреки внешнему несходству с кризисом русского самодержавия начала ХХ века, представляется, что сегодняшний финансовый, экономический и политический кризис проходит те же стадии развития, что приведет, в конечном счете, к аналогичному политическому итогу. А если государство еще и «заигрывается», в смысле модернизаторского эксперимента – жди беды.
Для тех, кто идеализирует дореволюционную Россию, тех, кто расшаркивается перед портретом последнего императора, очевидно, что существует высочайший заказ на дискредитацию революционной традиции и восхваление того, что ей противоречит.
Сегодня, когда с самых высоких трибун провозглашается «модернизация российского консерватизма» и раздается критика либерализма, когда обосновывается некий особый путь развития России, когда принципы права и свободы личности подменяются понятиями нации, патриотизма, деления общества на «наших» и чужих, на друзей и врагов государства, возникает желание взглянуть на события столетней давности под иным углом, а именно рассмотреть в динамике внешние и внутренние факторы кризиса предреволюционной России на примере Тюмени. Данная цель подразумевает анализ повседневной жизни города на этапе позднего самодержавия, изучение общественных и политических представлений и предпочтений горожан, в том числе тех, кто определял социокультурный облик города, и тех, кто дистанцировался от общественной жизни, уйдя в свой собственный внутренний мир. Цель исследования определила круг задач, стоящих перед автором. Во-первых, определить дефиниции понятия городское общество. Во-вторых, кого считать общественностью? В-третьих, что такое общественное мнение? И наконец, как оценить общественное мнение жителей Тюмени, которое многообразно, текуче и расплывчато? Исследования такого рода могут превратиться в набор общих фраз либо произвольно выбранную цепочку обстоятельств, иллюстрирующих ту или иную ценную для автора сентенцию. Но, с другой стороны, общественное мнение, настроения и интеллектуальное состояние общества, самодеятельная организация горожан, как неотъемлемая часть социокультурного облика города, несомненно, требуют изучения, без этого полноценной истории города Тюмени быть не может.
Публикуется с согласия автора.
Об авторе: Анатолий Анатольевич Кононенко - профессор кафедры социальных наук ТюмГНГУ, доктор исторических наук. Другие произведения автора - "Тюмень на перепутье: власть и общество в 1917-1921 гг.".
Продолжение в следующий вторник.
