Хотя я не согласен с осуществленным Верховным судом пересмотром определения брака, я верю, что у всех американцев есть право заключать договоры.
Конституция молчит о брачном вопросе, потому что он всегда решался на местном уровне. Чтобы заключить брак, наши Отцы-основатели обращались к местному судье, а не в Вашингтон.
Я не раз говорил, что не хочу, чтобы Вашингтон регистрировал мой брак или мое оружие.
Противники принятого Верховным судом решения говорят, что суд не должен идти против воли законодательных собраний, сторонники — что 14-я поправка защищает права от воли законодательных собраний.
Вправе ли взрослый вменяемый человек заключить договор с другим взрослым вменяемым человеком? Сторонники принятого Верховным судом решения утверждают, что вправе, однако они сразу же меняют свою позицию, когда речь заходит об экономических свободах — таких, как договоры о заработной плате.
Похоже, некоторые права равнее других.
Хотя брак — это договор, он больше, чем просто договор.
Я признаю право заключать договоры в любых сферах экономической и частной жизни, я считаю опасным, что правительство, постоянно вмешивающееся в нашу жизнь, не примется теперь навязывать нам определения, противоречащие глубоким религиозным убеждениям многих американцев.
Некоторые считают, что решение Верховного суда означает, что государство начнет применять полицейскую власть в церквях, церковных школах и церковных больницах.
Такие шаги вполне могут последовать, и лично я буду готов противостоять любым попыткам государства вторгнуться в религиозную сферу.
Судья Кларенс Томас (Clarence Thomas) был прав, когда заявил: «В американской правовой традиции свобода с давних пор понимается как свобода личности от государственных мер, а не как право на особые гарантии от государства».
Государство не должно мешать людям заключать договоры, но это не означает, что оно должно специально санкционировать новое определение брака.
Возможно, настало время задуматься, насколько государственное признание брака — хорошая идея для обеих сторон.
С тех пор, как государство влезло в брачную сферу, оно делает в ней той же самое, что делает всегда и везде — облагает брак налогами, регулирует его, а теперь еще и дает ему новое определение. Вряд ли можно считать, что государственное вмешательство сделало брак лучше — и это, бесспорно, н удивит тех из нас, кто уверен, что государство в принципе редко поступает правильно.
Сейчас некоторые штаты — например, Алабама — начинают это понимать и постепенно отказываются от выдачи разрешений на брак. Последуют ли прочие этому примеру?
Томас утверждает:
«Хотя создатели Конституции могли бы признать естественное право на брак подпадающим под определение свободы в широком смысле, это не значило бы, что оно подразумевает право на государственное признание и льготы. Напротив, речь шла бы лишь о праве истцов делать то, что они и сейчас могут свободно делать: приносить обеты, проводить религиозные обряды, скрепляющие эти обет, растить детей и наслаждаться обществом своего супруга — без вмешательства правительства».
14-я поправка не подразумевает государственную поддержку, предполагаемую термином «брак». Законодательные собрания штатов вправе выражать свое предпочтение традиционного брака, если равные права однополых пар при этом защищены.
Итак, перед нами сейчас стоят следующие вопросы: Каковы эти права? Что государство дает в комплекте с браком, и должно ли оно это делать? Следует ли государству заботиться о браках и предоставлять льготы на основании брачного статуса?
Сможет ли государство после этого решения выполнять свою главную — защищать свободу, особенно свободу вероисповедания и свободу слова?
Посмотрим. Я буду бороться за эти свободы и одновременно продолжу участвовать в обсуждении того, какую роль государство должно играть в нашей жизни.
Возможно, нам пора внимательнее следить, о чем мы просим государство и насколько впускаем его в свою жизнь.
Конституцию писали мудрые люди, которых вдохновил на это Бог. Недаром в ней — впервые — говорится, что наши права исходят от Создателя и не могут быть отняты государством. Государство нужно, чтобы их охранять.
Мы отошли от этой идеи. Слишком далеко отошли. Нам пора к ней вернуться. Чтобы защитить наши права, нам нужно понять, кто их нам обеспечил и кто может помочь нам их восстановить.