Изо дня в день греческие власти циркулируют по маршруту «центр Европы и обратно». Они едут, чтобы потом, натолкнувшись на стену непримиримости, снова вернуться ни с чем. Премьер-министр и министр финансов представляют новые меры, пересматривают меры, усиливают меры, и каждый раз их предложения встречаются в штыки. Никаких уступок здесь, между тем как там, в переживающей кризис стране, их основная поддержка испытывает все большее давление, беспокойство и раскол.
По всей видимости, пора уяснить урок: в центре Европы выхода нет. Но как до этого дошло? И что это значит?
После пяти месяцев взаимодействия Афин и кредиторов положение по-настоящему зашло в тупик. Примечательно: кредиторы эти являются «партнерами» и членами европейского «союза», а также учреждений, где состоит и сама заинтересованная сторона (МВФ, ЕЦБ). Если Грецию рассматривают как не слишком надежного заемщика, то что же это за кредиторы, которые на протяжении пяти лет предоставляют деньги, вместе с тем навязывая условия, только систематически усугубляющие кризис. Греческий ВВП сократился более чем на 25%, заработная плата упала в среднем на 37%, безработица выросла до 27%, а государственный долг превышает 180% ВВП. С одной стороны, находящиеся у власти греческие политики характеризуют ситуацию как «социальный Холокост» и экономический «абсурд», который Греции не удается преодолеть. С другой стороны, депутаты ХДС, выступающие в поддержку немецкого правительства и против каких бы то ни было компромиссов с Грецией, разоблачительно называют происходящее «финансовой каруселью, которая никогда не остановится».
На экстренном саммите, прошедшем в минувший понедельник 22 июня, греческое правительство представило очередной документ. 30-го числа текущего месяца Афины должны рефинансировать 1,5 миллиарда евро долга перед МВФ. Лишенная способов оплаты долга, Греция оказалась буквально прижатой Европой к стене. ЕЦБ еще мог бы выдать Греции косвенный краткосрочный кредит, если бы блюститель европейской валюты сам не установил потолок максимального объема финансирования греческих банков для приобретения ими гособлигаций. Согласно правилам функционирования евро, финансирование государств-членов посредством денежно-кредитной политики считается незаконным (если бы греческие власти имели в своем распоряжении собственную валюту, они могли бы напечатать деньги, пусть им и грозила бы девальвация и серьезная волна инфляции из-за роста цен на импортную продукцию).
Между тем, греческий банк висит на ниточке, другой конец которой находится в руках «ELA» (механизм экстренного предоставления ликвидности). Гарантии этой крайней помощи были предоставлены ЕЦБ несмотря на ожесточенную и упорную критику главы Немецкого федерального банка Йенса Вайдмана (Jens Weidmann). Как будто стремясь поскорее умыть руки, Марио Драги в последнее время старается не давать лишних поводов для того, чтобы его могли посчитать виновным в неизбежном выходе из евро. С тех пор как была запущена программа количественного смягчения (носящее исключительный характер впрыскивание гигантских финансовых средств), ЕЦБ не особенно отмечает своим вниманием страны периферии, тогда как самых минимальных средств было бы достаточно для того, чтобы справиться с рядом конъюнктурных проблем.
Лидеры еврозоны посчитали, что предложение, наконец, поступило. Кредиторы же склонны рассматривать предложения, выполненные в соответствии с их требованиями. То есть проведение «реформ» на уровне первичного дефицита, в налоговой сфере и реструктуризация пенсионной системы. И даже в этом случае предложение греческого правительства подверглось безжалостной корректировке. Когда завершился первоначальный период оптимизма, одних идей греков стало уже не достаточно. На самом деле правительство ведет диалог, зная, что на 20 июля приходится очередной срок выплаты, на этот раз 3,5 миллиарда европейскому ЦБ. Всегда находящийся в курсе того, кому с течением времени придется потерять больше, министр финансов Германии Вольфганга Шойбле симптоматично твердит две вещи: «ничего нового» или «принятие соглашения сегодня маловероятно».
Выдвигающие требования ведут себя так, будто необходимо во что бы то ни стало покорить это «радикальное» греческое правительство и поставить его на колени. Так, я собственными глазами видел и анализировал план греческих предложений, и, по моим оценкам, в отношении пенсионной реформы около 80-85% первоначального текста было полностью изменено красным карандашом теми экспертами, с которыми Ципрасу и Варуфакису приходится иметь дело. Это одна из реформируемых сфер, на которую техники учреждений нападают особенно яростно... в частности там, где греческое правительство, по собственному утверждению, наметило «красную линию» (напомним, что 45% пенсионеров в Греции живут за чертой бедности, а, ввиду 50-процентного уровня безработицы среди молодежи, пенсия сегодня является жизненно важным и наиболее распространенным механизмом социальной поддержки). Другое проявление «технократической» позиции кредиторов заключается в том, что в большинстве случаев бремя расходов опускается на работающих людей и на потребителей, а не на компании, в результате под сомнение ставятся базовые прерогативы демократически избранного правительства в якобы суверенном государстве. Обращает на себя внимание тот факт, что при всем при этом схема процентных свопов, индексируемых с учетом темпов роста (представленных в феврале и сейчас), ни разу даже не рассматривалась.
Мораль сей басни такова. Каменное сердце и непоколебимость Европы все чаще делают ее синонимом разочарования и негибкости. Вопрос оказывается шире простой нехватки денег: не все жизнеспособные технические решения принимаются к рассмотрению. Вопрос также выходит за рамки трудностей в переговорах: ощутимо отсутствие политической воли. Нельзя недооценивать мобилизацию 18 правительств, адептов жесткой экономии, которым противостоит лишь одно, ее не принимающее. Многочисленные Голиафы, один Давид. Перед нами в реальном времени проходит процесс идеологической и политической унификации и стандартизации. Так, Европа трансформируется в тупик, куда оказались загнаны государственные финансы, экономика и многообразие самой демократии.