А давайте начнем издалека!
Ведь именно так и подбираются к тайнам - а не обрушиваются на них подобно пыльному чемодану на голову с самых верхних антресолей при спешных сборах. То есть: промежуточная цель вроде бы достигнута, но удовольствия при этом никакого…
Не с самого-самого далека, конечно, начнем. Так, предлагаю стремительно проскочить поздний палеоген, когда 30 миллионов лет назад море окончательно отступило с территории, которую мы теперь называем Оренбуржьем. Длительный исторический период формирования основных черт современного ландшафта края также отставим в сторону. Конечно, свои тайны есть и там, но вряд ли они способны ощутимо затронуть воображение.
Первые следы деятельности человека – о, это уже кое-что. Причем речь не о каменных наконечниках стрел или простейших предметах быта палеолита. Наконечники примерно одинаковы повсюду и как изделия особых загадок не таят.
А вот рисунки древних художников Каповой пещеры на реке Белой, в ста километрах от Тюльганского района! Изображать мамонта, носорога, бизона, дикую лошадь, других животных ледниковой эпохи – это ведь совсем не являлось жизненной необходимостью 20-30 тысяч лет назад. Тогда с какой целью они были нанесены на стены? И почему именно эти животные, а не другие?
Впрочем, ограничимся простым упоминанием этого факта: ни имен этих художников, ни их творческих задач, по-видимому, установить так и не удастся.
***
Как вы думаете – к какой эпохе относится первое известное имя человека, оставшегося в истории в том числе и потому, что он побывал в местах, впоследствии входивших в границы нашего края?
Это тайна №1, а вот тайна №2: как звали этого человека?
Ведь согласитесь: настоящая тайна появляется только там, где возникает конкретное имя – ибо безымянная тайна чересчур абстрактна…
Не будем тратить время на глубокомысленные паузы и пространные отступления, тем более - писать про «ответ в следующем номере, а первому угадавшему приз», в слабой надежде, что вот сейчас все кинутся по читальным залам и Интернетам искать разгадку. Десяток наших читателей такое, возможно, и позабавит, но остальных справедливо введет в легкую степень раздраженности, что вовсе не является задачей этих заметок.
Но хотя бы для себя предположите примерно век – и убедитесь, насколько вы близки/далеки от истины.
Но вот и ответ: век – примерно VII-VI до нашей эры. Имя человека – Аристей Проконнесский, чье путешествие к исседонам описано, предположительно, им же в поэме «Аримаспея».
Каково?
***
Уже предчувствую бездну вопросов. Мол, уважаемый пока еще автор! Где, как говорится, имение, а где наводнение? Какие еще Каповы пещеры? Что за исседоны и где эта «Аримаспея», чтобы самим прочитать и убедиться?
Однако хороши были бы тайны, коли дверь к их разгадкам открывается безо всякого ключа.
Поэму прочитать, увы, не удастся: она до нас не дошла. Но об этом повествовании и легенде о самом Аристее нам известно по «Истории» Геродота, а также сочинениям Эсхила и Павсания, которые являются источниками более чем серьезными.
Первые упоминания о стране исседонов (а также будинах и аргипнеях), живших в пределах Рифейских гор и доходивших до берегов Каспия, находим у того же Геродота.
А теперь проведите-ка на географической карте прямую от устья Волги до Южных Уральских вершин (известных с геродотовских времен именно как Рифеи) – через какой современный областной центр пройдет линия? Господа, да мы просто ходим поверх следов Аристея!
Да, Геродот жил в V веке, но как историк описывал века минувшие. Что, несомненно, отмеряет месту, где мы с вами живем, ровно двадцать семь веков описанной истории. И что ровно в десять раз больше собственно истории города, впервые заложенного экспедицией Кирилова и окончательно определенного к своему нынешнему географическому положению губернатором Неплюевым…
Кстати: на сколько веков разминулись ваши предположения с правильным ответом? То-то и оно. А ведь это еще не самая яркая иллюстрация к вопросу о том, насколько порой действительность превосходит самые смелые предположения…
***
Но дотошный читатель – да, тот самый, венец и вершина читательского племени! – на полном серьезе воспринимает все аллегории и риторики автора. Он снимает с антресолей (с тех самых, с которых в начале этих заметок у нас падает чемодан) большущий «Атлас мира» формата А3, сдувает с него пыль и во всю ширь расстилает на полу. Раскрыв на нужной странице, так и эдак елозит по нему линейкой, после чего торжествующе заявляет:
- Ага! Река Белая в ста километрах от Тюльганского района – и это никакая не Оренбургская область, а Башкирия, при чем здесь Капова пещера? Затем: что, этот Аристей – птица перелетная, чтобы покрывать расстояния исключительно по прямой? Может быть, он вообще двигался от Каспия до Арала, а лишь оттуда потихоньку стал забирать севернее? И только где-нибудь через Аркалык, или как там тогда его называли, подобрался к Рифейским горам? Посчитайте, сколько это от Оренбурга будет в километрах?
Ай, молодец дотошный читатель. От души жму его запыленную руку!
Только давайте-ка немного поиграем в занимательную математику. Или в занимательную географию: в данном случае игры будут весьма схожие.
***
Какого года издания Атлас у нашего дотошного читателя? Если даже он и не напечатан в современной России, ему всяко не больше полувека, так? В всех послевоенных Энциклопедических словарях и Энциклопедиях обозначена общая площадь Оренбургской области: 123,9 тысяч квадратных километров.
А вот в Словаре Брокгауза и Ефрона 1898 года издания приведены данные «первой народной переписи населения», случившейся ровно за год до его выхода. Так там сказано, что наша губерния раскинулась на целых 166710 квадратных верст (не хочу отнимать у вас удовольствие пересчета квадратных верст в квадратные километры, но разницу уже можно сходу представить).
Но это далеко не всё! Собственно в момент образования границы Оренбургской губернии охватывали земли общей площадью в 1026 км.кв., и в ее состав входили Исетская и Уфимская провинции. Вот вам где река Белая и Капова пещера! А то, что первым исследователем пещеры в 1760 году стал не кто иной, как лично Петр Иванович Рычков (конечно, с проводниками-башкирами и несколькими солдатами), разве еще больше не приближает ее к нынешнему Оренбуржью?
***
Кстати: тогда именно это самым что ни на есть Оренбуржьем и являлось. Губерния со дня образования только и делала, что росла. За каких-то полтора десятка лет к ней были присоединены территории (современные): Северного, Центрального и Западного Казахстана, Башкирии, Челябинской области – полностью, и частично – Татарии, Курганской, Самарской Пермской, Тюменской, Свердловской областей - и даже кусочек Каракалпакии.
А после присоединения земель Среднего жуза губерния достигла максимальных размеров за всю свою историю: два миллиона квадратных километров! Посмотрите-ка по карте 43-й градус северной широты между Каспийским и Аральским морями: это примерно и была южная граница Оренбургского края.
Сырдарья впадала в Арал на нашей территории!
Помните регулярные когда-то сообщения по радио, торжественным голосом: «…спускаемый аппарат корабля с большой точностью совершил посадку в расчетном районе, в 40 километрах северо-западнее города Джезказгана»? Все в нашей губернии садились! Эх…
***
Короче, никуда бы этот Аристей не делся: местными он тропами шел, как миленький. То, что сейчас они казахские, а Рифеи называются Уральскими горами, не меняет ровным счетом ничего. Человек перекраивает по собственному усмотрению только границы на бумажных картах; ну, и вольному воля. Горы, моря, степи, реки остаются на прежних, издревле облюбованных ими местах.
Во всяком случае – за период, которые люди в состоянии обозреть как свою собственную историю.
И что с того, что, когда Аристей переправлялся через очередную неведомую широкую реку и спросил у местного жителя: «Как она называется?», то ему послышалось, будто в ответ прозвучало «Даикс» - и именно под таким именем река впервые попала на картографическое изображение во II веке нашей эры?
Ведь мы-то с вами понимаем, что наш далекий предок, оторвавшись на минутку от пастьбы стада коз, приветливо ответил несуразно одетому незнакомцу: «Яик!» А за то, что потом напридумывали себе древние греки, ни он, ни тем более мы никакой ответственности не несем. Тем более, что в 1229 году в этом вопросе, наконец, был наведен должный порядок: первое упоминание о реке под названием Яик в русской летописи пересекло всяческие разночтения.
Во всяком случае – на ближайшие 550 лет, пока Яик после указа Екатерины Второй не стал Уралом.
