Оказалось, Данте Алигьери уже о подробно рассказал о феноменологии кризиса среднего возраста целых 700 лет назад! По пунктам.
Данте Алигьери, «Божественная комедия», песнь «Ад»
Земную жизнь пройдя до половины,
Я очутился в сумрачном лесу,
Утратив правый путь во тьме долины.
Каков он был, о, как произнесу,
Тот дикий лес, дремучий и грозящий,
Чей давний ужас в памяти несу!
Здесь автор в аллегорической форме пишет о том, что середина жизни - время переоценки ценностей, которая нередко бывает сопряжена с тем, что прежняя картина жизни, простая и понятная, разрушается. А поскольку для образования новой картины жизни необходим новый редактор реальности, которого пока нет, - индивидуум нередко начинает испытывать генерализованную тревогу и страх: понятно, что старая картина неверна, но пока непонятно даже, чем. Всё очень запутанно.
Так горек он, что смерть едва ль не слаще.
Но, благо в нем обретши навсегда,
Скажу про все, что видел в этой чаще.
Не помню сам, как я вошел туда,
Настолько сон меня опутал ложью,
Когда я сбился с верного следа.
Кризис характеризуется тем, что затрагивает все сферы жизни, и в случае каких-либо осложнений почти всегда вызывает суицидальные мысли. В метафорической форме смена редактора реальности это и есть смерть - смерть старого взгляда на вещи, рождение нового. Единственный опыт изменения редактора реальности, доступный всем - это сон: реальность сна ощущается человеком совершенно по-другому, чем реальность бодрствования.
Но к холмному приблизившись подножью,
Которым замыкался этот дол,
Мне сжавший сердце ужасом и дрожью,
Я увидал, едва глаза возвел,
Что свет планеты, всюду путеводной,
Уже на плечи горные сошел.
Человек в кризисе с тревогой обнаруживает утрату прежних жизненных ориентиров, - и отсутствие новых.
Тогда вздохнула более свободной
И долгий страх превозмогла душа,
Измученная ночью безысходной.
И словно тот, кто, тяжело дыша,
На берег выйдя из пучины пенной,
Глядит назад, где волны бьют, страша,
Так и мой дух, бегущий и смятенный,
Вспять обернулся, озирая путь,
Всех уводящий к смерти предреченной.
Будущее в кризисе обычно крайне неопределено, и единственное, что доподлинно известно, - это то, что дальше так жить нельзя. Человек оказывается перед лицом печального озарения о том, что жизненный путь, которым он шёл, завел его в тупик, т.е. к смерти.
Когда я телу дал передохнуть,
Я вверх пошел, и мне была опора
В стопе, давившей на земную грудь.
В отчаянии человек нередко, отказавшись от всех прежних ценностей, принимает внутреннее решение "жить, как живется" и "идти, куда глаза глядят" - но и тут его подстерегают всякие аллегорические опасности:
И вот, внизу крутого косогора,
Проворная и вьющаяся рысь,
Вся в ярких пятнах пестрого узора.
Она, кружа, мне преграждала высь,
И я не раз на крутизне опасной
Возвратным следом помышлял спастись.
Кризис характеризуется тем, что случается как бы помимо воли человека, - и во все время его протекания его периодически посещают мысли о том, как хорошо было бы вернуть всё по-старому. То есть, внутренние верхи всё еще не хотят жить по-новому, несмотря на то, что низы явно не могут жить по-старому, и эта внутренняя революция может длиться неограниченно долго. Вернее, ограниченно: поскольку революционная ситуация жрет ресурсы со страшной силой, то время её протекания ограничено сверху их количеством. То есть, у человека в кризисе только два пути: либо умереть, либо пройти кризис "вперед".
Различные аллегорические опасности кризиса Данте описывает еще долго. Но вот, наконец, его герой встречает Вергилия, аллегорический образ зарождения нового редактора новой реальности: он явно многое уже о ней знает.
"Ты должен выбрать новую дорогу, -
Он отвечал мне, увидав мой страх, -
И к дикому не возвращаться логу;
Волчица, от которой ты в слезах,
Всех восходящих гонит, утесняя,
И убивает на своих путях;
Новый редактор реальности объясняет, что либо сдохнешь, либо вперед. Ну да, я об этом уже говорила; но это такая истина, которая туго доходит, ибо старый редактор реальности пока еще роднее. У Данте на метания около 60 строф ушло - при том, что вся песнь около сотни. Не так-то легко смириться с тем, что назад вернуться не выйдет! - особенно когда нифига непонятно, где тут считается "вперед".
И я тебе скажу в свою чреду:
Иди за мной, и в вечные селенья
Из этих мест тебя я приведу,
И ты услышишь вопли исступленья
И древних духов, бедствующих там,
О новой смерти тщетные моленья;
Потом увидишь тех, кто чужд скорбям
Среди огня, в надежде приобщиться
Когда-нибудь к блаженным племенам.
Выход из кризиса - это всегда переход в новое измерение: как будто человек открывает для себя объем и переходит на новый редактор реальности, отказываясь от старого, приспособленного только для работы с плоскостью. И, разумеется, в этом новом измерении опять можно обнаружить дуальность двух направлений - например, верх и низ.
Но если выше ты захочешь взвиться,
Тебя душа достойнейшая ждет:
С ней ты пойдешь, а мы должны проститься;
Царь горних высей, возбраняя вход
В свой город мне, врагу его устава,
Тех не впускает, кто со мной идет.
Он всюду царь, но там его держава;
Там град его, и там его престол;
Блажен, кому открыта эта слава!"
Вергилий предупреждает, что это измерение - не последнее; но с новым измерением опять всё будет непонятно, и даже новоприобретенный редактор реальности там уже опять не поможет. С точки зрения современной психологии я бы сказала, что предупреждение здесь о духовном кризисе, - но Вергилий останавливается только на "блажен", не упоминая сопутствующих ужасов.
"О мой поэт, - ему я речь повел, -
Молю Творцом, чьей правды ты не ведал:
Чтоб я от зла и гибели ушел,
Яви мне путь, о коем ты поведал,
Дай врат Петровых мне увидеть свет
И тех, кто душу вечной муке предал".
