И помогли иранцам cделать выбор в пользу информационной свободы.
19 мая в Иране прошли президентские выборы. По их итогам управлять страной продолжил Хасан Рухани — политик, возглавляющий государство с 2013 года. Для Ирана, известного своим консервативным укладом, едва ли не теократическим режимом и мощной цензурой, предвыборный период оказался на удивление открытым.
Telegram и Инстаграм были важнейшими инструментами взаимодействия кандидатов с избирателями весной 2017 года. Значительную роль сыграл и официально заблокированный в стране Твиттер.
Теократия и технократия
Сторонний наблюдатель, мнение которого формируется слухами, новостями и сериалом Homeland, обычно представляет себе современный Иран как некое Новое Средневековье. Аятолла у власти, казни на улицах, множественные ограничения свобод личности, Корпус Стражей Исламской Революции — какая-то «Игра престолов», а не современное государство.
На деле всё несколько сложнее.
Авторитаризм и «жёсткая рука» власти не помешали Ирану в 1992 году стать второй ближневосточной страной, подключившейся к глобальной сети. В Иране осознавали: необходимо не отставать от мировой науки и быть в курсе открытий, имеющих значение для развития ядерной программы. В тот момент в сеть могли выходить только представители академического сообщества и сотрудники НИИ. К середине девяностых доступ к интернету получили студенты (правда, через специализированные терминалы), а к 2000 году в Тегеране и других крупных городах открылось множество интернет-кафе. Уже тогда высшая власть страны осознала, насколько может быть опасен для неё неограниченный доступ к информации извне.
В 2001 году религиозный лидер Ирана Хомейни выпустил указ «Политика в отношении компьютерных сетей», требовавший «сделать доступ к глобальным информационным сетям возможным только через уполномоченных лиц». Накануне наступления 2003 года цензура была закреплена выпуском «Декрета о конституционном комитете, отвечающем за определение несанкционированных сайтов», описавшего правила формирования «чёрных списков» интернет-ресурсов. Всё это рисует достаточно мрачную картину политической и общественной жизни в Иране.
Действительно, основной идеологический курс страны после революции 1979 года — теоцентрический. Однако, несмотря на несменяемость духовного лидера государства аятоллы Хаменеи на протяжении уже почти тридцати лет, политическая власть в Иране в последние годы движется по пути либерализации. Светский глава страны — президент Хасан Рухани, занявший это место в 2013 году и оставшийся на нём по итогам прошедших выборов, — значительно ослабил цензуру и смягчил внутреннюю политику, а также своими уступками требованиям западных стран смог добиться заметного сокращения международных санкций, довлевших над Ираном несколько десятилетий.
Рухани удачно манипулирует технологической неподкованностью как своих политических оппонентов, так и господствующего над всей тамошней политикой духовенства и Стражей Революции. Он сумел защитить от блокировки Telegram, бывший тогда «просто мессенджером», и спозиционировал Инстаграм как «не более чем инструмент для пересылки картинок». Но при этом не попытался добиться у своих противников отмены блокировки Твиттера, популярность которого в последние годы заметно снизилась. В итоге весной 2017 года Инстаграм и Telegram смогли резко и неожиданно перетасовать традиционный ход предвыборных коммуникаций между кандидатами и их электоратом.
Протесты и запреты
Позапрошлые президентские выборы, прошедшие 12 июня 2009 года, привели к власти консерватора Махмуда Ахмадинеджада. Стремясь сдержать освещение гражданских протестов, последовавших за его избранием, новый светский глава Ирана заблокировал возможность передачи SMS и добавил в «список запрещённых сайтов» Твиттер и YouTube (Фейсбук был заблаговременно заблокирован за три недели до выборов).
Акции гражданского неповиновения в Тегеране стали первым крупным примером консолидации протестующих через социальные сети. Несмотря на официальную блокировку, их удавалось координировать через Твиттер, доступ к которому осуществлялся через прокси-серверы и VPN. Роль сервиса в противостоянии общества и правительства была настолько велика, что представители Twitter приняли решение перенести дату технических работ на своих серверах, которые могли отрицательно сказаться на качестве его работы в этот период. Представители YouTube тогда заявили, что воздержатся от блокировки видеозаписей тегеранских беспорядков, потому что «у жителей Ирана нет другого способа показать миру, что происходит в их стране».
На протяжении четырёх лет правления Ахмадинеджада цензура всё более ужесточалась. В 2012 году был создан Высший совет киберпространства —орган, призванный централизовать в своих руках контроль над доступом к cети. Были введены наказания за нелегальный доступ — заключение на срок от 91 дня до года.
К 2013 году в стране блокировались большинство социальных сетей и блог-сервисов, поисковые запросы подвергались жёсткой фильтрации. Министр информации Реза Такипур и вовсе заявлял, что в 2013-м страна полностью откажется от использования глобального интернета.
Однако после того, как к власти пришел нынешний глава Ирана Хасан Рухани, ситуация значительно улучшилась. Многие запреты были отменены, новые вводились очень избирательно, а преследование за их нарушение велось в куда более мягких формах, чем раньше.
Излишне обольщаться на этот счёт, конечно, не следует — Иран остаётся в высших строчках списка стран, ограничивающих свободу слова, продолжает строить интранет и твердить о тлетворном влиянии Запада. На этом фоне происходящая либерализация кажется незначительной — и тем примечательнее выглядит то, чем обернулся для иранской публичной политики переход предвыборных дискуссий в интернет.
Telegram вместо газет, Инстаграм вместо телевидения
Перенос фокуса политических кампаний в сеть произошёл по инициативе самих ведущих кандидатов — Рухани и его соперника, консерватора Ибрагима Раиси. Они оба завели официальные аккаунты в Инстаграме и Telegram-каналы.
Для страны, в которой действуют столь жёсткие ограничения сетевой жизни, активность иранских пользователей очень высока: доступ к интернету здесь есть у 49% населения (это 39 миллионов человек). Из них Telegram пользуются 23 миллиона, а у Фейсбука, несмотря на его запрет, около 15 миллионов активных пользователей.
Учитывая, что 80% иранцев выходят в сеть с мобильных устройств, можно понять стремление кандидатов быть на постоянной связи со своим электоратом — ведь такой плотности коммуникации не могут обеспечить ни телевидение, ни иные официальные СМИ. Но вот чем это обернётся, они, вероятно, не могли себе представить заранее.
За неделю до выборов своё видеообращение с призывом поддержать Рухани разместил в Telegram бывший президент Мохаммад Хатами, которому запрещено появляться в государственных медиа.
В супергруппах Telegram (чатах численностью до 5 тысяч человек) и комментариях к видео в Инстаграме иранские граждане подняли волну обсуждений легитимности существующего списка «реформистских» кандидатов.
Несмотря на запрет Твиттера, действующий президент был активен в нём на протяжении всего своего срока, а его оппонент завёл там аккаунт накануне выборов (несмотря на существенный срок наказания за нелегальный доступ).
Proud of our national #Wrestling team for capturing its sixth straight #FreestyleWorldCup title. Well done champion… https://t.co/rqmk1bDQks
— Hassan Rouhani (@HassanRouhani)
Мониторя хэштеги Твиттера, команда Рухани корректировала свою повестку, внося в неё темы прав женщин, интернет-свобод и цензуры.
Прямые трансляции кандидатов в Инстаграме давали возможность представителям ограниченных в правах групп населения напрямую публично обращаться к кандидатам. Представители LGBTQ-сообщества спрашивали президента, рассматривает ли он возможность легализации однополых союзов, что невозможно было бы представить ни в одном из официальных СМИ. Президент и сам поднимал многие традиционно табуированные темы: коррупцию в Национальной Гвардии, участие своего главного противника в вынесении расстрельных приговоров диссидентам в конце 80-х и другие.
После выборов
Оставив в прошедшую пятницу Рухани на посту президента, жители Ирана смогли сохранить себе свободу доступа к тем ресурсам, которые он отстоял за свой первый срок.
Отголоски правления предшественника Рухани в виде развития интранет-сети, альтернативной глобальному интернету, и продолжения функционирования Высшего Совета Киберпространства до сих пор напоминают о себе. Над страной всё ещё возвышается фигура её Великого Лидера Сейида Али Хаменеи, правомочного сдерживать реформы и либерализацию.
Но прошедшая предвыборная гонка стала ещё одним доказательством того, насколько иранское общество способно к консолидации в пользу свободы и как сильны возможности горизонтальной коммуникации, поддерживаемой социальными медиа.