futureal2006 Перевод
tuteyshaya Оригинал записи
«На самом краю горизонта, где небо полностью сходится с землею, за далеким лесом,
где уже кончается свет, наглухо забитый досками,
за 15 с лишним миль от Вильни (Вильнюса)
лежит в Ошмянском уезде местечко Воложин…»
Такими словами прекрасный белорусский поэт, писатель, историк и краевед Владислав Сырокомля начал свой очерк "Воложин – местечко в Ошмянском уезде", напечатанный в далеком 1861 году. Конечно, полтора столетия внесли свои коррективы – нет уже около той глухой пущи, «где редко человека, а чаще волка, медведя или лося встретишь», а сам Воложин из местечка вырос в город и даже стал центром самостоятельного "уезда". Но это не значит, что наш современник уже не сможет увидеть за фасадом «типового райцентра» то местечко, которое в свое время описал отец отечественного краеведения…
Людвиг Кондратович, более известный как Владислав Сырокомля, по собственному признанию въезжал в Воложин со стороны Вильно (Вильнюса). Поэтому мы и начнем знакомства с достопримечательностями этого города со стороны, противоположной Менску (Минску).
Первое, чем местечко Воложин встречало "лирника (лирика) деревенского" в 1861 году – это недостроенная еще к тому времени православная церковь святых Константина и Алены, тем не менее, упомянутая писателем при описании местечковой застройки: "… деревянная церковь, каменная синагога…".
Строительство храма началось еще в 1855 году и велось на частные пожертвования, в том числе и владельца местечка Яна Тышкевича, католика по вероисповедованию. Как и любое дело, не имеющее постоянного источника финансирования, строительство тянулось медленно и окончилось только через пять лет после визита Сырокомли – в 1866 году.
Церковь строилось во времена, когда в архитектуре происходил отход от наднациональной эстетики классицизма в сторону "историчности", к поиску национальных черт в архитектуре. В этом смысле воложинская церковь – интересный пример творческого мышления: архитектор не идет по пути копирования одного из многочисленных типовых проектов церквей в "русском" стиле, а отталкивается именно от национальных архитектурных достояний. Так в основу плана церкви положен латинский крест, что типично для архитектуры белорусского барокко 16-18 столетий, а барабан на перекрестье и особенно башня-звонница с ее декором в виде подвесной двойной арки вызывает ассоциации с памятниками белорусской оборонительной готики – церковью в Сынковичах и Мирским замком.
Кто знает, не влюбленный ли в Мирский замок историк и поэт Сырокомля, который, кстати, сделал первое историческое описание "цветка Средневековья" и призвал общество принять меры по сохранению остатков замка от дальнейшего разрушения, предложил строителям такой необычный проект церкви? Либо к этому причастны родственники владельца Воложина – известные историки, археологи и собиратели белорусской старины братья Константин и Евстафий Тышкевичи (от логойской ветви рода Тышкевичей)? Загадки, разгадки…
Напротив церкви – симпатичная постройка, правда, не времен Сырокомли, а "немного" позднее – 1932 года.
Следующей при описании местечка Сырокомля вспоминает синагогу и таким образом характеризует еврейскую часть населения Воложина: "бестолковое скопление израильтян порождает вопрос – чем эта громада без источников торговли и промысла может питаться" (торговля в Воложине была монополизирована владельцем местечка). Подняв вопрос, писатель сразу дает подсказку для его решения: "Воложин славился известным в Израиле своей наукой, набожностью и благотворительностью раввином, который умер лет десять назад. Я познакомился с его сыном, человеком вообще образованным и осмотрел библиотеку славного раввина, состоящую из староеврейских и немецких книг".
"Славный раввин", про которого идет разговор в этом отрывке, - это Ицхак Воложинер, который умер в 1849 году. Ицхак был сыном еще более известного в еврейском обществе Хаима Воложинера, который основал в 1803 году знаменитый воложинский ешибот – еврейский ВУЗ для изучения талмуда и подготовки раввинов.
Таким образом, "бестолковое скопление израильтян" среди "местечковой грязи" – на самом деле это "цвет еврейской молодежи 19 века", будущие "великие еврейские раввины". А вот и само здание, в стенах которого учился тот самый "цвет еврейской молодежи".
Для сравнения – фотография столетней давности.
Видно, что здание перетерпело ад "евроремонта" (в данном случае от слова "еврей"), т.к. делали его на средства еврейской общины из США. К счастью, американские евреи оказались настоящими евреями и отжалели денег только на половину здания, поэтому боковой фасад сохранил аутентичный вид.
По удивительному совпадению, в один год с ешиботом была основана и другая достопримечательность Воложина – дворец владельца местечка графа Тышкевича, строительство которого велось с 1803 по 1815 год. По словам Сырокомли, "красивый, с флигелями, конюшней, оранжереей и садом каменный дворец прекрасно украшает местечко". Эти строки сохраняют свою актуальность и сегодня.
К сожалению, это минимальное расстояние, на которое современный любитель древности может сейчас приблизиться к воложинскому дворцу. Конечно, если он не является солдатом Вооруженных Сил Республики Беларусь.
Но дворец имеет брата-близнеца – флигель, который находится прямиком напротив дворца.
Доступ к флигелю открыт, но особого желания знакомиться с интерьерами не возникает – во флигеле находятся районное отделение милиции и суд.
Однако внешний вид как дворца, так и флигеля почти на 100% аутентичен, за что нужно благодарить любимый архитектурный стиль всех империй всех времен – классицизм.
Оранжерея, которая находилась между дворцом и флигелем, пропала в первую мировую войну, и в 1926 году на ее фундаменте было возведено административное строение.
Отметив красоту дворца Тышкевичей, тем не менее, честь «самого прекрасного украшения» Воложина Сырокомля отдал костелу святого Юзефа: "Над приземленным городком, который, кажется, становится на колени перед его величием, светят его прекрасные стены".
Увлечение величием костела не помешало, однако, Сырокомле оговориться насчет того, что при строительстве храма "карандашом архитектора руководила не набожность, а увлечение греческой красотой".
"Фронтон надежно держится на шести колоннах, между которыми четыре огромные гипсовые фигуры евангелистов". На сегодняшний день нишы на фасаде пустые…
Над большими дверями на мраморной табличке читаем золотыми буквами: "Offerimus praeclarae Majestati Tude, de Tuis donis ac datis. Anno Dui 1813 septembris 17" ("Жертвуем тебе лучшее из того, что Ты дал нам. 17 сентября 1813 года"). Табличка сохранилась под штукатуркой.
Далее Сырокомля рассказывает, что после пожара, который уничтожил старый деревянный костел, новый каменный храм был построен и отделан за девять лет за счет владельца местечка графа Юзефа Игната Тышкевича (отсюда и название храма в честь св. Юзефа).
Рядом с храмом построена звонница, для которой на "средства некоего Радынского у литейщика Готлиба Феера Абенда в Вильнюсе были куплены два колокола, один десяти, а второй трехпудовый".
Рядом со звонницей во времена "второй Речи Посполитой" построили плебанию в "старопольском" стиле.
"Внутри костел прекрасно отделан. Видна состоятельная рука и заботливая охота основателя". К сожалению, современный интерьер костела св. Юзефа совсем аскетичен, поскольку в советское время храм был приспособлен под производственное помещение, и в нем были размещены станки со всеми вытекающими из этого последствиями.
"Иконы кисти Войтовича. Насколько помню, лучшая из этих икон – икона св. Бонавентуры в кардинальской одежде, окруженного ксендзами, потом св. Юзеф и св. Анна. Икона св. Юрия… удивляет и смешит при серьезных впечатлениях, которые оставляет вся святыня. Так св. Юрий кроме оружия, полная копия известной иконы Давида, когда Наполеон I переходит Альпы. Такая же поза не только фигуры и коня, но даже группировка скал. Это уж слишком наивно". Из перечисленных сохранилась только икона св. Юзефа.
"Под хорами находится свод, а в нем гробы основателей и алтарь, на котором в определенные дни проходит богослужение". В подземелье не попал, но вглядевшись в костельный дворик, могу засвидетельствовать его существование.
Таким образом, Воложину повезло – почти все то, что увидел и описал в середине позапрошлого столетия известный писатель, дожило до наших времен. И теперь уже нам нужно заботиться о том, чтобы наши потомки смогли воочию убедиться в правоте слов классика, посвященных этому тихому и уютному белорусскому местечку.
