Война с русами
Как это ни удивительно, но по всем важным позициям обнаруживается правота поэтов в их затянувшемся споре с историками. Остаётся прояснить вопрос о войне с русами, упоминающейся во всех поэтических источниках. Знаменитый персидский поэт Низами Гянджеви значительную часть прославляющей подвиги Александра поэмы «Искендер намэ» (ок.1203) посвящает описанию войны Александра с русами [126]. Достаточно сказать, что войне Александра с Дарием в поэме посвящено вдвое меньше страниц. Отсюда можно заключить, что эта война была затяжной и безуспешной для Александра. Отчаявшись и уже не надеясь победить грозного противника, «поэтический» Александр со вздохом признается, что зря ввязался в эту войну, что будет он непременно побит и вообще скулит как замерзший щенок:
Мне походы невмочь! Мне постыли они!
И в походе на Рус мои кончатся дни!»
Но тут вмешивается божественное провидение, и Александр, как подлинный избранник богов, чудом побеждает русов. После этого он замиряется с ними и всячески им благодетельствует.
Выше отмечалось, что в исторических источниках есть смутные упоминания об этом замирении и о грамоте, дарованной Александром славянам.
Всего же за время Сибирского похода у Александра было три стычки, вернее сказать – полноценных войны с русами. Первая, с уструшанами на Яике-Яксарте, упоминалась выше. Александр так и не победил уструшан и позже устрашал своих воинов тем, что в тылу остались не до конца покорённые скифы (скифами в данном случае греки называли уструшан).
Вторая война была с «индийским» (венедским) царём Пором. Этой битве в античных источниках уделяется очень большое внимание. Этот царь владел обширным царством на берегах реки Гидасп. Курций Руф называет Пора умнейшим и просвещеннейшим человеком из всех индийских народов. Юстин пишет, что перед битвой Пор вызвал Александра на поединок, в первой же стычке «вышиб его из седла» и Александр валялся в грязи под ногами у Буцефала. Если бы не телохранители, нарушившие условия поединка, исход битвы мог бы быть совсем другим. Тем не менее, Плутарх утверждает, что битва с Пором настолько расхолодила македонян, что они наотрез отказались от дальнейшего похода. Кто же был этот Пор и царём какого народа он был?
Страбон в «Географии» приводит сообщение Николая Дамасского о том, что ему в Антиохии близ Дафны встретились индийские послы, направлявшиеся к Цезарю Августу с посланием от царя Пора. Оно было написано по-гречески на коже и подписано Пором. Последний властвовал над шестьюстами царями, но всё же весьма высоко ставил честь быть «другом» Цезаря и обещал содействие во всех его справедливых предприятиях.
Разумеется, Пор, посылавший посольство к Августу через три с четвертью столетия после Александра Македонского, не мог быть «тем самым Пором». По-видимому, мы имеем дело с династическим именем, соответствующим названию народа.. Поскольку Пор, современник Августа, был не последним пацаном того мира, а в индийской династии Маурьев царей Поров не встречалось, не худо бы узнать, где властвовал над шестьюстами царями Великий царь Пор.
Ответ, возможно в том, что у обских нарымских хантов есть фратрия (род), называемая Пор. Время от времени этот род устраивает так называемые «спорадические» медвежьи праздники. Сочетание «пор-спор» позволяет предполагать, что и обские ханты и царь Пор вместе с его народом относились к этносу, который греки и византийцы называли спорами, и чьё правильное имя было спалы, от слова исполины. Рост Пора составлял 4,5-5 локтей (это около двух метров или более). А спорами они стали у греков, которые больше любили буковку «р» вместо «л». Хайле, древнейиндийское приветствие (германское хайль) у греков стало хайре. При этом греки куда-то подевали начальную букву «с»: споры – Пор.
Прокопий Кесарийский (VI в.) также отмечал у славян и антов очень высокий рост и огромную силу. Лев Прозоров указывает, что в фольклоре Среднего Дуная анты отразились как великаны.
Напрашивается вывод, что царь Пор был славянином, а именно антом. А при чём же здесь ханты, спросите вы? А при том, что есть основания предполагать, что ханты произошли от антов. Незабвенной памяти В.Н. Дёмин, к сожалению недавно покинувший нас, в книге «Русь нордическая», 2007 г., писал, что во время его путешествия по Обскому Северу летом 2002 года, он записал хантыйскую легенду, согласно которой в далёком прошлом ханты и русские представляли один народ, говоривший на одном и том же языке. Подобно тому, как безусловно родственны слова инды и хинди, также родственны анты и ханты. И не только слова, но и стоящие за ними народы.
Венгерские этнографы, искавшие свою прародину на Оби, познакомились с этой легендой ещё в конце XIX века. Венгры, близкие родственники хантов, по какой-то причине не обрадовались своему родству с русскими и более столетия помалкивают на эту тему. Зато могут сильно обрадоваться тому, что их предки вместе с поляками «начистили клюв» самому Александру Великому. Если, конечно, проявят любознательность.
Третья война была у Александра с сибирскими московитами. Их столица называлась Массага (Массаха). Говорят, этот город на реке Мессояха построил внук Ноя Мосох (Моск). Населён город был моссохенцами (московитами), а властвовала в нём царица Клеопида.
Диодор сообщает, что Александр разделил армию на три части. Во главе одной он поставил Птолемея, поручив ему опустошать побережье. Леонната с той же целью он послал вглубь страны, предгорья и горную область стал разорять сам. Всюду пылали пожары, шли грабежи и убийства, количество убитых исчислялось десятками тысяч. По-видимому, от тех боёв неподалёку от Норильска сохранилось много «военных» топонимов: река Батайка и на ней местность Войнаяр, река Убойная, мыс Оружило, реки Могильная и Покойницкая.
У Юстина можно прочитать, что на девятый день штурма Массаги Клеопида поняла, что город не удержать. Для спасения горожан она сдала город и сама отдалась Александру. Сына от него она нарекла Александром, позже он стал царём.
Загадка бегства Александра
В античных источниках есть загадочный эпизод, в котором совершенно деморализованная армия Александра бежит, ну совсем как Наполеон из Москвы.
«Нельзя было без урона в людях ни оставаться на месте, ни продвигаться вперед – в лагере их угнетал голод, в пути еще больше болезни. Однако на дороге оставалось не так много трупов, как чуть живых, умирающих людей. Идти за всеми не могли даже легко больные, так как движение отряда всё ускорялось; людям казалось, что чем скорее они будут продвигаться вперед, тем ближе будут к своему спасению. Поэтому отстающие просили о помощи знакомых и незнакомых. Но не было вьючного скота, чтобы их везти, а солдаты сами едва тащили свое оружие, и у них перед глазами стояли ужасы предстоящих бедствий. Поэтому они даже не оглядывались на частые оклики своих людей: сострадание заглушалось чувством страха».
Плутарх указывал, что в результате этого бегства Александр вывел из «Индии» всего 30 тысяч из 135 тысяч своих непобедимых бойцов, а Курций Руф сильно удивлялся, каким же это образом Александр обратил свой позор в славу? Но поскольку решающего сражения, в котором Александр был разгромлен, история не знает, Александр остался в памяти потомков победителем. Армия не простила ему этого катастрофического поражения, стали зреть заговоры и вскоре Александр был отравлен.
Что же произошло на самом деле? Почему Александр бежал так стремительно, теряя армию? Курций Руф живописует причину бегства очень красочно: «Самое большее время года лежат там столь чрезвычайные снега, что почти нигде не приметно никакого следа птиц или бы какого другого зверя. Вечная мгла покрывает небо, и день столь уподобляется ночи, что едва можно различить ближайшие предметы.
Войско, заведенное в сии пространные пустыни, где совершенно не было никакой человеческой помощи, претерпевало все бедствия: голод, стужа, чрезмерная усталость и отчаяние овладело всеми. Множество погибли в непроходимых снегах, во время страшенных морозов множество ознобило ноги. И лишились зрения: другие удрученные усталостью упадали на лед, и, оставшись без движения, от морозу цепенели, и после уже не могли подняться».
По-видимому, с Александром произошло то же, что позже произошло с Наполеоном, потерявшим в России 105 тысяч из своего 135-тысячного непобедимого войска. «Я рассчитывал, что мы мирно перезимуем (в Массаге-Москве –Н.Н.) посреди враждебного народа, который теснил нас со всех сторон, как корабль, вмёрзший в лёд. Я полагал, что русская зима приостановит военные действия. Мы бы отоспались…А весной французы показали бы, что они легки на подъём!.. Я рассчитывал, что буду сражаться с людьми. Но не смог победить пожары, морозы, голод и смерть. Судьба оказалась сильнее меня» . Эти слова принадлежат Наполеону Бонапарту, а вполне могли бы принадлежать Александру Македонскому.
