Птицеферма есть у нас,
Другая рядом строится.
А крестьянин яйца видит
Когда в бане моется.
Когда я был ребёнком эту песенку мы любили петь с папой по дороге на дачу.
Хорошо, что сейчас таких проблем уже нет. Хотя… Вот, угадайте что это такое на картинке?
Мне нравится жить в маленьком городке у подножия гор, рядом с рекой, на широких плодородных берегах, среди ферм. Казалось бы, вот здесь проблем с едой быть никаких вообще не должно. Увы, увы.
Летом, допустим, хорошо. Летом есть рынок. Ну то есть как есть, с трёх до семи вечера по четвергам, кроме праздников. Демография, увы, работает против рынка, всё-таки городок небольшой, потенциальных покупателей мало, фермеров много. В субботу и воскресенье, когда у людей больше свободного времени, Дювальским фермерам гораздо выгоднее съездить в большие города – в Редмонд, в Бельвью, в Сиэтл. Что они все и, естественно, делают.
И это летом. Зимой уже не демография, зимой сама природа против меня. Всё-таки зимой ничего не растёт. Большинство ферм закрываются. Рынок в Дювале работает с мая по начало октября. И если учесть, что первый месяц май ещё ничего кроме ростков спаржи с одуванчиками ни у кого не поспели, то резко становится понятно, что после окончания рынка остаётся ещё очень много года без доступа к продуктам питания.
За исключением грибов. Про грибную ферму Sno-Valley Mushrooms я уже однажды писал. Эти ребята (и теперь ещё одна девушка – Эрика) большие молодцы и одни из немногих фермеров, кто не перестаёт работать всю зиму (всё-таки грибы растут в закрытом помещении и им всё равно). Несколько недель назад к их ассортименту грибов добавился новый гриб – полёвка цилиндрическая. Я хотел купить три фунта полёвки, а мне продали только один. Потому что три был весь урожай дня, а Эрике надо было ещё хоть чуть-чуть увезти на рынок в большой город Сиэтл.
Казалось бы, курицам тоже должно быть всё равно, когда нести яйца, но их и летом-то было сложно достать (по загадочной для меня причине на рынке моего города Дюваль не нашлось ни одного фермера с яйцами в прямом смысле), а зимой, как мне объяснил фермер Арт, курицы меньше несут. Ежедневно все яйца на ферме у Ара покупатели разбирали к 7 утра, так что хочешь вкусный завтрак – придётся проснуться с утра (законы французской кухни как минимум не рекомендуют готовить яичницу-глазунью из яиц старше одного дня, так что я бы уж точно не рекомендовал никому покупать яйца неизвестного срока откладки из супермаркета).
Мы с вами живём в интересное время (а других времён и не бывает). Сейчас всё больше людей задумывается о происхождении еды на их тарелках, о качестве и экологической ответственности за то, что мы потребляем. Это породило новые идеи и новое поколение фермеров. Большинство фермеров, у которых я покупаю все продукты – совсем молодые люди. Мы все учимся вместе, в чём совершенно нет ничего страшного. Просто требует времени. У меня на эту зиму были большие надежды на Джейсона и Сири – молодую семью из молодой фермы Local Roots (эти ребята большие молодцы, надо будет как-нибудь написать про них подробнее). Летом они работают по социалистическому принципу CSA («сельское хозяйство на общественной поддержке»). Идя в том, что ранней весной все желающие могут купить за определенную сумму денег «долю» в ферме. На вырученные деньги Джейсон и Сири покупают оборудование, семена и т.д., работают все лето, постепенно возвращая покупателям «долю» долями урожая. Я лично не покупаю у них «долю», но регулярно покупаю у них прямо на ферме, благо моя ежедневная дорога с работы домой лежит ровно через их поле (и мне не сложно остановиться на велосипеде в любом месте). На эту зиму у меня были на них большие надежды. Понятно, что зимой ничего не растёт, но Джейсон собирался посадить как можно больше хорошо хранящихся корнеплодов и тыкв на осень, так чтобы всем желающим хватило на всю зиму. Вся эта идея трагически закончилась в ноябре, когда за неделю -13 градусных морозов на ферме примёрзли к полкам все оставшиеся собранные овощи и их быстро продали в пятизвёздочный ресторан в Сиэтл. Том Даглас (местная телезвезда и знаменитый шеф) потом написал в своём фейсбуке, что зимняя тыква сорта «деликата» фермы Local Roots – самая сладкая тыква в мире. Я это как раз уже знал. Несколько дней до этого я купил у них одну такую тыкву, и она мне очень понравилась. А уже через неделю, только я собрался купить ещё одну, оказалось, что все тыквы уже продали Тому Дагласу и мне ничего не осталось до следующего года.
Что возвращает меня к первой картинке. На первой картинке – это головка сыра.
Хотя я живу буквально в пяти минутах от фермы, на которой она произведена, чтобы заполучить эту головку сыра в собственность у меня заняло недели три. Сама ферма на прямую не продаёт, но они поставляют масло и сыр для обожаемой всеми выпечки пекаря Шона. Однажды Шон сам первым предложил мне достать целую головку сыра. Шон позвонил по телефону Анн-Мари. Оставил сообщение на автоответчик. Анн-Мари долго не отвечала. Потом Шон уехал на неделю на каникулы в Калифорнию (где всю неделю ел чужие булочки и пиццу в лучших ресторанах Сан-Франциско исключительно с целью повышения образования, как он сам сказал). Но неделю назад из-под прилавка я всё-таки получил свой тяжелый коричневый круг.
Моя прелесть.
Как легко заметить, с сыром у меня не простые отношения. Я его очень люблю, а ещё по экспертному мнению докторов умру именно от сыра.
Кроме того, сыр представляет непростую этическую дилемму. Согласно классическому определению вегетарианцы могут есть любые продукты, включая продукты животного происхождения, если последние получены без убийства животных (поэтому молоко, яйца и некоторые молочные продукты считаются вегетарианскими). С другой стороны, корова не слишком отличается от любого другого млекопитающего, и чтобы корова давала молоко необходима беременность. Что чаще всего происходит с телятами (особенно мужского пола) молочной коровы, с молочными коровами, ставшими слишком старыми для дойки и просто с заболевающими коровами можете догадаться сами.
Один мой друг сказал мне однажды такую фразу: «если ты пил молоко коровы, то с того дня эта корова – твоя мать, а бык – твой отец». Если немножко подумать, то становится понятно насколько удивительно, дико и неестественно это человеческое приспособление. Ни одно другое млекопитающее в дикой природе не пьёт во взрослом виде молоко другого вида. Вступая с коровами в это сакральное отношение, неужели ли мы, как минимум, не обязаны подумать о том, что это значит лично для каждого?
Один из самых больших кризисов сельского хозяйства произошёл в США в конце XIX-го века. Страна столкнулась с нехваткой большинства продуктов, но особенно мяса. Пресса, президент, сенаторы того времени обсуждали то, что называли словосочетанием «мясной вопрос». Всю современную историю до этого, США отвечали на нехватку ресурсов расширением территории. Но как раз в эти годы поселенцы дошли до западного океанского побережья и больше территорий просто не осталось. Стало понятно, что нет больше места для новых полей, новых гигантских стад рогатого скота и редких загорелых ковбоев. Это отсутствие возможности дальнейшего расширения обозначало самый базовый кризис из всех, означало невозможность дальнейшего экспоненциального роста экономики и населения, конец Америки безграничных возможностей. Или нет? В конце концов индустрия нашла способ сохранить темпы роста без дальнейшего расширения площади. Так в мире родилось «индустриальное земледелие и животноводство», новые химические удобрения позволили выращивать все более большие урожаи на все более маленьких территориях, а вскоре появились и так называемые «фермы-фабрики», когда тысячи животных от куриц до коров стали выращивать почти без движения в крошечных клетках.
К 70-ым годам XX-го века такие крупные индустриальные фермы вытеснили почти все семейные фермы, кроме тех, которые перешли на такое же индустриальное производство. Последствия такого отношения к природе расхлёбывать придётся и нам и нашим потомкам и всем, кто останется после них.
Некоторые думают, что современная популярность так называемых «органических» продуктов решит эту проблему, но с моей точки зрения это крайне далеко от действительности. Так называемые «эко-супермаркеты» вроде Whole Foods никак не меньшее, если не большее зло, чем обычные. Всё что они делают – это стимулируют привычное общество потребления продолжать абсолютно бездумно потреблять, сводя все сложные вопросы к простой формуле наклейки «сертифицированное органическое». Я не хочу сказать, что все фермеры производящие «сертифицированное органическое» обязательно плохие люди. Совсем нет. Но верить, что сама по себе сертификация, да ещё и разработанная чиновниками совместно с лоббистами крупнейших сельскохозяйственных компаний, может обозначать что-то обязательно совместимое с вашими личными понятиями этики – как минимум наивно. Если вы лично не знаете фермера, его практику работы и т.д., то очень легко может оказаться, что сама по себе сертификация не значит ни «лучше для вас», ни «лучше для природы». Есть миллион способов следуя букве, но не духу, правил получить сертификацию и остаться с абсолютно варварским подходом как к окружающей среде, так и к животным на ферме. Даже если отбросить такие совсем уж дикие вещи, вроде «органических» полей, закрытых по периметру «традиционными» полями опрысканными пестицидами и «свободным выгулом» обозначающим теоретический доступ животных к пастбищу, но не реальное им пользование, мы как минимум должны задуматься о реальной экологической цене перевозки продуктов на тысячи километров. Или вот, неужели, вы готовы есть зимой «органический» салатик из Калифорнии, зная какую цену за этот салатик платит вся экосистема великой реки Колорадо? Вы как хотите, но я лично любой «сертификации» всегда предпочту то, что я могу проследить и проверить своими глазами.
Начитавшись с подачи ещё одного коллеги (вегана родом из Индии) всяких статей про отношение к коровам на фермах и посмотрев (вот уж никому не пожелаю) всяких страшных видео я на некоторое время отказался от молока и молочных продуктов. Ну, одно лето я продержался.
Молоко само по себе я собственно никогда и не любил, так что это было легко. Кефир, йогурт, творог, да и сыр и так в США довольно плохие в среднем, так что ущерба в отказе и от этих продуктов было немного. Ну а Трейси делает отличное мороженное из кокосового молока.
Прошло полгода, а потом наступила зима. Пекарь Шон тогда только-только научился делать потрясающие круасаны. Масляные, жирные. Это было всего второй или третий раз в жизни, когда он их делал. Он только-только горячими достал их из печи, и они потрясающее пахли, тем более, что из-за пара Шон сказал мне не закрывать коробку. И вот я ехал на работу в машине с пахучими крусанами и гордо их не ел. Я вёз угостить коллег. Первых людей запах привлёк из коридора ещё до того, как я успел послать сообщение в рассылку. Собственно, подозреваю, что в данном случае особо приглашать никого действительно было не надо, но я всё-таки написал всем, что круасаны Шона на свежем масле от Анн-Мари ждут всех желающих в моем офисе. Написал всем, кроме коллеги вегана родом из Индии. Исключительно из уважения к его убеждениям.
Потом я ушёл на совещание, а когда вернулся, то встретил в коридоре коллегу вегана родом из Индии. Оказалось, что он за это время передумал быть веганом.
Мне кстати тогда круасана работы Шона на масле от Анн-Мари так и не досталось.
Помните Анн-Мари? Два года назад, когда я только-только приехал в город Дюваль я её впервые встретил на рынке, где она продавала кислое молоко, масло и творог. Мне ещё тогда показалось, что эта девушка – большой молодец. Хотя и большой тормоз. Ой, какой же она тормоз. Рынок города Дюваль закрывается в семь, а я с работы только-только в лучшем случае успеваю приехать обратно в Дюваль на велосипеде без пятнадцати. Обычно я подъезжал первой к Анн-Мари, просил завернуть творога и пока она отвешивала и паковала успевал посетить всех оставшихся пятерых фермеров и купить всё от голубики до редиски, ещё до того времени, как она умудрялась закончить с упаковочной бумагой.
Потом рынок закончился, наступила зима, я соскучился по творогу и написал Анн-Мари сообщение на фейсбуке с вопросом могу ли я зайти на ферму и купить творога. Анн-Мари ответила через ДВА! месяца. Сказала, что на ферме магазина нет, но чтобы я зашёл в местный продуктовый нашего города и спросил там. Ну я даже и зашёл. Нашёл хозяйку.
- Творог? Мммм. Анн-Мари? А, помню-помню. Был летом. Дорогой был, никто не покупал. Мы перестали брать. Больше нет.
Поиск в интернете по словам «Cherry Valley Dairy» дал мне информацию, что ферма разорилась и закрылась ещё в 70-ых. И там пусто, и сям пусто. Хотя творог был хороший. Ну а тем временем я отказался от молочных продуктов и забыл про это всё.
Однако ферма Анн-Мари не только не закрылась, но и скорее наоборот – родилась снова. Просто ферма с таким же названием на этом же месте в 70-ых действительно разорилась и закрылась, но это было ещё даже и до моего рождения. Что не имеет никакого отношения к тому, что Анн-Мари и её коллеги пытаются создать сейчас. Около года назад они даже начали делать настоящий сыр, первый настоящий сыр в городе.
Этот сыр, что я положил на первую фотографию.
Была зима и устоять перед настоящим сыром мне было сложно. В конце концов, я решил для себя так, если я готов принять у коров их молоко в форме сыра я обязан, как минимум, прийти и лично посмотреть на них. И уже потому, смогу ли я посмотреть этим животным в глаза, решить есть мне сыр или не есть.
Благо от моего дома до фермы ровно пять минут. Ну я и написал им снова сообщение на фейсбук. К моему удивлению мне ответила новая сотрудница Анни и ответила через всего несколько минут. «Без проблем!» - написала Анни, - «Мы работаем каждый день с 5 до 10 утра. Заходи, когда будет удобно.»
В пять утра я, конечно, не проснулся. Я вышел из дома сегодня в 8 утра, когда на градуснике был -1 и вся трава ещё покрыта инеем, а дорога густым туманом с реки Сноколми. Анн-Мари же встаёт каждый день до 5 утра. 5:30 – первая дойка, 17:30 – вторая. Если бы я так работал, я бы тоже всегда был бы сонным на рынке в 7 вечера. Два года назад Анн-Мари делала всё, от дойки и кормления коров, до масла и творога. С этого года она – менеджер по коровам и готовым продуктом она более не занимается. Кроме коров на ферме теперь работают четверо – Анн-Мари, Анни, Блейн и кошка Острые Ушки.
Маленький сарайчик у самого входа – ясли. Здесь живут самые маленькие детки. Крошке, жадно сосущей молоко из бутылки с соской всего две недели.
Анн-Мари только принесла молоко на завтрак и всё очень рады. Более старшие пьют молоко из вёдер.
Самый взрослый мальчик уже ест сено, хотя всё ещё пытается жадно сосать пальцы. У всех девочек есть человеческие имена, у ласкового мальчика, увы, нет. Через некоторое время его продадут.
День Анн-Мари всё ещё начинается в пять утра. Сначала она даёт небольшой завтрак дойным коровам, чтобы те проснулись. Потом она их доит. Потом приносит молочный завтрак малышне.
Следующими уже большой завтрак сена получают дойные и отдыхающие коровы. Сейчас на ферме десяток дойных коров и столько же «отдыхающих» (в годовом перерыве между дойками). Они стоят друг напротив друга в двух разных частях хлева.
Последними корм получает молодёжь (коровы ещё ни разу не дававшие молока, до трёх лет). Кроме одной, все коровы на ферме сейчас джерсейской породы. Эта порода изначально произошла из Англии и отличается красотой и малым размером.
Чёрная шерсть вокруг глаз у девочек создаёт подобие макияжа.
Джерсейцы – довольно мелкая и нежная порода. По весу и быки и коровы в полтора раза меньше своих крупных собратьев из голландской голштинской породы (легко узнаваемой по чёрно-белой окраске). Именно голштинская порода сейчас самая популярная молочная порода всюду в мире, кроме Франции. Её любят за большой размер и огромные удои молока. Более 93% всех молочных коров в США именно голштинской породы.
Однако у голштинской породы есть и недостатки. Молоко голштинских коров значительно менее жирное, чем молоко джерсейской породы. Из-за этого французы не считают голландское голштинское молоко вообще пригодным для производства сыра (ну не будем же мы считать голландский сыр – сыром). Более того, некоторые учёные связывают качество молока с типом молочного белка (казеина). В зависимости от генетики разные породы коров дают молоко либо типа A1, либо типа A2. Подавляющее большинство молока в США, Канаде и всюду в Европе (включая Россию, но кроме Франции) – типа A1 (голштинская и некоторые другие породы). Франция – единственная в мире страна с преобладанием молока A2. Джерсийцы Анн-Мари тоже дают A2 молоко.
Но более всего на качество молока влияет диета коровы. Кормление молочных коров зерновыми увеличивает надои до трёх раз. Но это же, увы, влияет и на вкус, и на витаминные качества и на питательные качества молока (ещё одна причина почему наклейки «органическое» ещё недостаточно). Масло сделанное из молока коров получавших зерновую диету можно будет легко отличить даже по цвету – оно будет элементарно менее жёлтым.
Хлев, в котором сейчас зимуют коровы представляет историческую ценность, он, как и все остальные здания фермы, остался от предыдущей её жизни и ему более 80-ти лет. Перед закрытием старой фермы в 70-ых, тут же, где сейчас живёт 25 коров, их жило более двухсот. Сейчас же легко видеть, что хотя все коровы и тусуются в одном месте, у них остаётся ещё довольно много места.
Анн-Мари рассказывает, что коровы любят держаться вместе (стадом), но меж тем бывают довольно агрессивны друг-другу (ведут себя как последнее бычьё). Всегда есть одна-две главные коровы, и пара коров, которыми все остальные погоняют. Чтобы сено досталось всем, Анн-Мари раскидывает его подальше друг от друга.
Эта единственная корова в углу стоит вдалеке от всех не потому, что её обижают из-за другой породы (она – шортхорн), а потому что она умудрилась сегодня застрять головой в прутьях.
Улыбочку на камеру.
Операция спасения застрявшей коровы.
Здесь Анн-Мари дважды в день доит коров. Раз в месяц заезжает инспектор штата и забирает молоко на лабораторные анализы.
Коровы обожают Анн-Мари. Мычат, просят к себе внимание. Любят, когда им чешут холки и щёки. А ещё любят целоваться, облизывать всё и всех и жевать её волосы.
И фотоаппарат каждая совсем не против полизать, поэтому сделать какие-то фотографии кроме очень больших носов, очень сложно.
Оторвёмся ненадолго от красавиц-коров и посмотрим на то, как делают сыр. Здесь всем заправляют Блейн и Анни. Молодой человек в смешной шапочке, а именно он и есть Блейн – автор и создатель здешнего сыра. До того как появиться здесь в деревне, Блейн десять лет работал сыроделом в Сиэтловской компании «Beecher’s Handmade Cheese», имеющую сомнительную славу производителя любимого сыра Опры. Год назад Блейн покинул карьеру в большом городе, чтобы стать главным и единственным сыроделом города Дюваль.
Свежее, только надоенное Анн-Мари, молоко нагревают и выливают в этот большой таз, где добавляются ферменты и бактерии. Примерно пять часов Блейн непрерывно мешает молоко большой мешалкой, каждые несколько минут замеряя температуру и кислотность, пока отделяются кусочки сыра похожие на творог. Когда результат начинает напоминать нужное, сыворотку сливают, а кусочки сыра кладут в белые тазики (их видно слева), после чего сдавливают прессом (справа).
Слева в углу стоит Анни. Анни – бывший профессиональный политик, работала менеджером по связям с общественностью в столице, в Вашингтоне (городе). Муж Анни программирует Эксель в компании Майкрософт. Поженились они не так давно, и эта свадьба потребовала от Анни отказаться от столичной политики и оказаться в деревне Дюваля. Несколько последних лет Анни делала домашний сыр в качестве хобби у себя дома и поэтому, когда недавно став безработной она увидела объявление о том, что Блейн ищет помощника, она с радостью откликнулась.
Кроме собственно работы с сыром Анни привезла на ферму и свой неугомонный энтузиазм по связям с людьми. Именно она сейчас пишет от имени фермы на фейсбуке, сделала красивый профессиональный вебсайт, напечатала визитки, посетила местную школу и дом престарелых, договорилась о продаже сыра через пекарню у Шона, организовала пожертвование сыра пострадавшим от схода сели в Осо, снялась для проекта женщины-фермеры и т.д. и т.п.
Она же ездила в этом августе с их сыром на американский конкурс сыров аж в штат Висконсин. И сыр из никому неизвестного городка, от фермы которую знали от силы 100 человек получил в своей категории второе место! А этим летом Анни полетит в Италию, на двухнедельные квалификационные курсы сыроделов.
Анни проводит меня наверх, в самую святую комнату – пещеру сыров. Большой сарай до сих пор выглядит так, будто его только бросили предыдущие хозяева, но на самом деле после нескольких десятков лет запустение потребовалось уже много усилий на ремонт. Вся крыша, например, перестелена заново, причём материалы были привезены по кусочкам из Швейцарии. Когда-нибудь они планируют открыть здесь настоящий свой магазин или рынок. В дальнем углу маленькая комната, внутри которой спрятана ещё более маленькая комната-холодильник. Это и есть «пещера». Здесь всегда холодно и влажно. Здесь сыр проводит полгода.
Вот он – стратегический запас «Специальный Резерв». Джек – традиционный американский полутвёрдый сыр (а не, как некоторые почему-то думают, чеддер – чеддер, естественно, не американский, а английский сыр). Корочка Джека традиционно съедобная и индивидуальные мастера имеют довольно широкий диапазон для фантазии в её приготовлении. Корочки Джека города Дюваль делаются из смеси какао и перца, что придаёт сыру лёгкий острый привкус.
Можно подумать, что на полу грязь, но это просто излишки какао. В углу стоит большое ведро воды для создание влажности. С каждом днём сыры накапливают все больше лёгкого налёта плесени и становятся всё красивее.
Ну разве не прелесть?
Жёлтые сыры – это первая попытка сделать чеддер. Традиционно чеддер делается в марле, которая потом будет снята. Сейчас ещё ни один чеддер не готов, поэтому что получится никто не знает, но выглядит уже вкусно.
Пока всё равно ждать ещё несколько месяцев, так что можно вернуться к Анн-Мари. Пройдёмся по полям.
Даже через много лет после закрытия старой фермы на этом месте, текущий через территорию фермы ручей оставался непригодным для рыбы. Коровий навоз и колючая ежевика полностью забили ручеёк.
Весной группа местных добровольцев пришли на помощь ручью. Всё что вы видите вокруг было аккуратно создано человеческими руками. Вырвана ежевика и посажены родные ёлочки, очищено дно, разложено камнями и мёртвыми стволами. И в тот же год, прошлой осенью, на ферму впервые за много лет вернулся на нерест лосось! Анн-Мари рассказала, что ещё две недели назад в последний раз видела горного льва, подъедавшего последнюю тухлую рыбу у них в ручье!
С ноября по май, увы, коровы проводят всё время в хлеву. Трава зимой не растёт, а вода от реки поднимается настолько, что все поля превращаются в одно большое болото, в котором коровы могут сломать ноги. Зато в мае, когда земля, наконец, достаточно подсыхает и Анн-Мари впервые выводит коров в поле, коровы, по её словам, первые несколько часов танцуют от радости.
Траву никто не сеет, растёт что растёт. Анн-Мари показывает какую траву коровы любят, а какую нет. Одуванчики – не любят. Клевер – обожают. К сожалению, не получается достаточно травы, чтобы хватило на всю зиму, поэтому зимой трава покупается из восточной части штата.
Летом главный враг Анн-Мари – бобры. Еженощно, всё лето бобры стоят дамбы. С утра Анн-Мари выходит далеко в поле и разбирает дамбу. За ночь бобры отстраивают её заново. Причём не одну, а две (по словам Анн-Мари бобры всегда строят две дамбы, одна из которых запасная, и надо найти и разобрать обе, чтобы слилась вода). Деревьев рядом не много, но бобры построили через их собственность целую систему каналов, которая позволяет им переносить деревья из самых разных углов не выходя из воды.
Однажды бобры перехитрили Анн-Мари не построив плотину заново на следующую ночь. Две недели новая плотина не появлялась и Анн-Мари расслабилась и перестала ходить в дальний край поля для проверки. Через три недели одна корова чуть не утонула.
Но в остальном ферма старается быть настолько экологически ответственной, насколько это возможно. Используются только переработанные материалы для упаковки. Для переработки навоза был куплен маленький прибор метанового брожения, перерабатывающий навоз в электричество и уменьшающий выделение метана от фермы в атмосферу. Цель не только запитать всю ферму от коровьих какашек, но и совсем недавно на старом сарае установили первую в городе абсолютно бесплатную станцию зарядки электрических машин, для всех желающих (которых пока нет, но когда-нибудь же будут).
В свои 26 лет Анн-Мари сильнее хилого программиста. Баулы с сеном почему-то весят как стопки кирпичей, а она ловко запрыгивает на самый верх их стопки, бросает баул на тележку, тащит тележку к радостным коровам, раскидывает сено руками.
И так каждый день.
Никого не забыл?
Ах, я же забыл самую главную принцессу фермы. Острые Ушки. Вот она.
Поскольку все коровы на ферме получают человеческие имена, когда кошка сестры Анн-Мари принесла котят, их решили для разнообразия назвать по именам пони из Властелина Колец. Маленькой серой кошечке досталось имя Острые Ушки, в честь пони хоббита Мэри.
Острые Ушки – не домашняя кошка. Её никогда никто не кормил кошачьей едой из банки. Она – сотрудница фермы на проживании. Идея была в том, чтобы Острые Ушки и её сестра ловили мышей. Но пока Острые Ушки в основном пьёт молоко у телят. А её сестра, увы, куда-то пропала. Может кто-то украл. Или съел.
Всё своё детство Острые Ушки провела в хлеву с коровами. Когда её игрушки падали в тазики для коровьей еды, и она боялась подойти к коровам и их забрать, какая-нибудь из коров аккуратно доставала и возвращала котёнку её игрушки. А ещё коровы научились облизывать Острые Ушки (я же уже говорил, как коровы обожают всё лизать) и сосать её хвост, а Острые Ушки совсем не против.
Ну а если она видит человека, то отвязаться от неё уже никак нельзя.
Анн-Мари говорит, что у настоящих пиратов есть попугаи. А у настоящих фермеров – кошки.
Несколько недель назад Анни посетила младшую школу города Дюваль. Она кормила местных детишек своим сыром и рассказывала им об истории и практики сырного дела. По её словам, когда Анни выкатила целый кругляш натурального сыра в коричневой корке, один ребёнок закричал: «ЭТО НЕ СЫР!». Другой спросил: «А почему он не жёлтый?». Третий сказал: «А что такое американский сыр?».
- ЭТО американский сыр, - ответила Анни, - ЭТО настоящий сыр, только четыре ингредиента и это сыр вашего родного города.
Честно говоря, я подумал, что Анни немного преувеличивает. Ну мало ли чего там дети не знают, они же маленькие.
Когда я с огромной гордостью притащил свой огромный твёрдый коричневый кругляш на работу и показал коллегам, только один коллега угадал, что это сыр. В качестве предположений прозвучало несколько вариантов от заплесневелого булыжника до новой твёрдой булки от Шона.
А это сыр джек - настоящая американская традиция с 19-го века. Он всегда пока получается немного разным по вкусу, его не всегда и не везде просто достать. Но мы все учимся ибо это единственный способ стать лучше.
Ну и просто сыр от коровы которую я сам гладил и кормил с руки я предпочту любому изыску французских королей.