Серые панельные районы стали новым русским пейзажем — и вместо покосившихся деревень художники теперь запечатляют постсоветскую действительность.
1428 просмотров
Ряды однообразных панелек, заржавевшие гаражи, ЖЭК-арт во дворе и пустыри у промышленных зон — картина, которую можно встретить практически в любом постсоветском городе. Окраины своей серостью зачастую создают удручающее впечатление, но в последнее время их всё больше романтизируют — феномен получил название «эстетика еб***й».
Современные художники и фотографы переосмысляют такие пейзажи в работах, о городских окраинах выпускают книги и организовывают выставки, а сотни тысяч пользователей в соцсетях следят за тематическими пабликами. С помощью художников и экскурсоводов TJ разобрался, почему молодое поколение россиян полюбило надоевшие многим серые районы.
Что для нас «эстетика еб***й»
Серая панелька с грязными швами неаккуратно положенного состава между блоками, тёмные квадраты отколовшихся от стен маленьких плиток мозаики, сотни разных окон и балконов, заваленных ненужными или несезонными вещами, россыпь блоков кондиционеров и спутниковых антенн, глухие металлические двери.
Десятки одинаковых домов, во дворах которых легко заблудиться — но не местным. Покосившиеся разноцветные или ржавые заборчики, едва доходящие до колен, и защищающие запущенные палисадники или ЖЭК-арт с лебедями из покрышек, композиций из старых мягких игрушек и скульптур из пластиковых бутылок.
У домов — ряды разноцветных и ржавых гаражей с дорогой из щебня с ямами и тегами на бетонных заборах с ромбиками. Весенняя грязь под ногами, тёмные остатки снега на обочинах, пробоины в дорогах и лужи на тротуарах, которые приходится обходить, балансируя на бордюре или пользуясь давно кем-то поставленными кирпичами или деревянными досками. Магазины «Продукты 24», рассадник кредитных организаций, ломбардов, пивных и букмекерских контор — десятки светящихся вывесок, заслоняющих собой советские «Универмаги», прежний вид которых уже никто и не вспомнит.
Всё это — в любом городе России. Такое ежедневно видит каждый второй россиянин, проживающий в типовой панельке. Где-то, как в Москве, ситуация лучше — дома ремонтируют, дворы приводят в порядок, а для бизнеса вводят дизайн-коды. Где-то, как Воркуте, хуже — множество заброшенных домов, которые создают довольно удручающий пейзаж.
Жителям больших российских городов фотографии панельных районов напоминают о родных местах, потому что зачастую сложно отличить панельки условного Саратова или Воронежа от таких же застроек в Петербурге или Владивостоке.
Писатель Владимир Сорокин в интервью в 2010 году описал российскую действительность как «русский гротеск» — непредсказуемый и абсурдный.
Для писателей Россия — это, конечно, полное Эльдорадо, а вот для граждан — тяжеловатое испытание. Я благодарю бога, что здесь родился. Представляю, что было бы, если бы я родился, например, в Швейцарии. Пришлось бы что-то придумывать, читать криминальную хронику, принимать тяжёлые наркотики. Здесь же, чтобы погрузиться в метафизические бездны, достаточно просто выйти на улицу.
Романтизация городских окраин стала темой для работ художников и фотографов. О «новых пейзажах» делают выставки и печатают книги
Постсоветская действительность, окружающая нас последние десятилетия, не могла не отразиться на искусстве. Многие современные художники не пытаются приукрашать происходящее вокруг, а передают эстетику городских окраин такой, какая она есть.
Художник Павел Отдельнов создал несколько проектов, посвящённых «эстетике еб***й». Работы проекта «Внутреннее Дегунино» показывает стандартные пейзажи района массовой жилой застройки одноимённого района на северо-востоке Москвы. Среди больших пустых пространств на картинах возвышаются многоэтажные панельки, линии электропередач и одинокие промышленные здания.
Другой проект художника «ТЦ» показывает, как нелепо выглядят современные кричаще-яркие торговые центры на фоне нейтральной советской застройки. В описании моллы сравниваются с компьютерной ошибкой и глитчем.
В последнем проекте «Русское нигде» Отдельнов изобразил места, которые знакомы каждому. Точное их расположение определить почти невозможно — настолько они типичны для большинства постсоветских городов. Художник взял за основу работ панорамы, сделанные автомобилями «Яндекса» и Google. «У этих снимков нет автора и его отношения к увиденному: взгляд автоматической камеры максимально беспристрастен и дистанцирован. Для создания моих картин я выбирал самые банальные и типичные снимки, которые можно сделать почти в любом уголке страны», — указывает Отдельнов в описании проекта.
Постсоветские реалии в своих работах обыгрывает художник Клим Новосельцев. Но к нейтральному фону типичных видов он добавляет сюрреалистичные и жуткие сюжеты: хрущёвки с озлобленным «лицом», огромных насекомых на фасадах и странных существ. «Есть такие места, атмосфера которых настолько сильная, что непременно откладывается в сознании и переплетается с выдуманными образами. А эти образы возникают в результате самых разных эмоциональных переживаний», — пояснил TJ Новосельцев идею создания таких работ.
Переосмыслению привычных городских окраин посвятили иммерсивную выставку «РайON.0» в «Музее Москвы». Работы современных молодых художников изображали советское прошлое в представлении нового поколения жителей жилых массивов. Теме «еб***й» посвятили также перформанс «Насрано» в подъезде московского района Чертаново.
Русский пейзаж — это давно не деревни с одноэтажными деревянными постройками, как на картинах художников досоветской эпохи, а панельные районы и современные здания. Эту идею подчеркнули на выставке семи российских фотографов, которая так и называется — «Новый пейзаж». На фотографиях изображены панельки, промзоны и дворы, захваченные густой растительностью. Архитектурный критик Мария Элькина охарактеризовала выставку как «исследование современной российской архитектуры — если понимать последнюю не как искусство, а как способ обживания человеком пространств».
Вдохновился высокими жилыми массивами и эстетикой окраин фотограф и художник Кирилл Савченков. Панельки, стройки, пустыри, граффити и банки от энергетиков — в его работах это атрибуты, сопутствующие новому поколению россиян. Столкновение советского и постсоветского Савченков отразил в проекте «Окружающая среда» («Umwelt»). В одной из работ фотограф сравнил многоэтажки с горами, поместив их на вершину высокогорья.
«Когда вы смотрите на горы, вы не можете не думать: „А что если скала или лавина обвалятся вниз?“. Стоя перед этим прекрасным горным пейзажем, вы просто умрёте под его весом. То же самое можно сказать и о разрушенных идеях, пространстве, оставленном его создателями, обществом, которое породило эти руины для большого советского проекта, но не смогло осуществить свои изначальные планы», — пояснил художник идею работы.
Бесконечные параллельные линии панельных домов с уютным светом внутри, огромные мрачные советские здания НИИ, промзоны с широкими серыми трубами, заснеженные и грязные пейзажи, которые точно можно идентифицировать как постсоветские. Всё это находит отражение в работах одного из самых популярных фотографов «эстетики еб***й» Арсения Котова. За его творчеством в аккаунте @northern.friend следят больше 220 тысяч человек.
Котов начал снимать пейзажи родной Самары в 2016 году, выбирая постсоветские сюжеты не специально. Просто они находились «повсюду», рассказал TJ фотограф. «Всё, что построено в наших городах — на 80% советское. Поэтому сложно избегать этой темы, если ты просто гуляешь и смотришь по сторонам. А присмотревшись, можно найти жемчужины в каждом городе», — добавил он.
Последние годы Котов большую часть времени путешествует по разным городам, но, по его словам, особенно любит Север — Воркуту, Норильск, Мурманск. Снимки оттуда получаются тёмными, но фотограф объясняет это не специальной «атмосферной» обработкой, а местными особенностями. «Там длинные сумерки. Можно долго гулять и всё время будет смеркаться, оттенки неба получаются интересные. Я часто снимаю в сумерках, специально подгадываю время, чтобы оказаться в нужной локации, когда темнеет», — пояснил Котов.
Работы самарского фотографа заметили и за рубежом. Внимание особенно заострили на разошедшихся фотографиях заснеженных панелек в Воркуте. В конце марта Котов разместил свой первый NFT-лот на блокчейн платформе Foundation. Фотографию «Великая украинская стена» можно купить за 891 доллар (67 тысяч рубей).
Типичные постсоветские пейзажи нашли своё отражение не только на страницах соцсетей фотографов, но и переносятся в офлайн. Фотографии Котова выставляли в галерее Art Sight в Стокгольме, а издательство Fuel выпустило книгу «Советские города» с его работами. В сентябре у фотографа выйдет ещё одна книга «Советские сезоны». «Она больше про времена года, про советскую архитектуру на фоне природы. Книга будет более романтичная: меньше об архитектуре и больше об эстетике», — рассказал Котов.
Тематикой постсоветского романтизма интересуются и другие издательства. Одно из самых популярных — польская Zupagrafika. Издательство выпустило десять книг с модернистской, конструктивистской и бруталистской архитектурой. Особое внимание уделили Восточной Европе. Книга «Бетонная Сибирь» рассказывает в тексте и фотографиях о действительности нескольких сибирских городов. Панельные районы Москвы, Петербурга, Минска и Киева появились в другой книге издательства — «Восточный блок».
Фото из обеих книг показывают разные постсоветские города, но их тоже легко спутать — настолько они похожи. Хотя, к примеру, берлинские панельки легко отличить от российских по тому, что находится вокруг. Помимо книг, Zupagrafika выпускает макеты зданий, один из которых — типичная серая панелька с граффити, россыпью блоков кондиционеров и спутниковых антенн.
Британское издательство Penguin рассказало историю коммунизма во всей Восточной Европе через советскую архитектуру в книге «Пейзажи коммунизма». От самой идеи коммунистической архитектуры к реальности обычных советских людей в книге «Типология советского массового жилья» перешло берлинское издательство DOM. В дополнение к описанию домов, сформировавших «советского гражданина», идёт также небольшая модель панельки. О московском советском модернизме рассказали в справочнике издательства Garage.
Панельные районы перестали быть лишь неизбежным фоном для русского человека, а приобретают новые или возвращают прежние смыслы. И если в 2017 году московское Чертаново в фильме «Притяжение» Фёдора Бондарчука показывали как опасное и депрессивное место, то сейчас автор телеграм-канала Павел Гнилорыбов «Архитектурные излишества» напоминает, что это удобный и уютный, хотя и «серый», район.
В последнее время больше внимания к панельным районам приковано и со стороны урбанистов. Российские власти уже несколько лет сносят «уставшие» панельки, лишая города целых микрорайонов с уникальной историей. И если снос столичных хрущёвок в 2000-х не сильно волновал общественность, то с введением программы реновации в Москве в 2017 году и жители, и урбанисты забеспокоились. Конструкторское бюро «Стрелка» предложило «новый взгляд на типовые дома» — реконструкцию с улучшением жилищных условий, но с сохранением советских районов.
«Эстетике еб***й» посвящают десятки пабликов и снимают о ней тиктоки — романтизируя «остатки былой цивилизации»
Интерес к «непарадной России» особенно заметен в соцсетях. Во «Вконтакте» есть десятки групп, посвящённые эстетике городских окраин и будничным моментам из жизни обычных россиян из отдалённых от столицы городов. Заходя в одни, погружаешься в мрачную атмосферу тёмных панельных районов и промзон, как, например, паблик «Холод бетонных стен». Фотографии для него в основном делает московский фотограф Кирилл Решетников.
За самым популярным пабликом о городских окраинах во «Вконтакте» «Эстетика еб***й» следят больше 350 тысяч пользователей. В нём публикуют фотографии и рисунки, предложенные пользователями из разных городов — с панельными микрорайонами, пустынными окраинами городов и мрачными заброшенными домами. Создатели утверждают, что именно они придумали термин «эстетика еб***й», который позже стали использовать для описания постсоветских реалий.
Авторы паблика не стараются публиковать лишь унылые пейзажи, рассказали они TJ: « У нас нет цели транслировать какое-то одно настроение, скорее, есть цель запечатлеть действительность такой, какая она есть». «В комментариях часто происходит ситуация: один комментатор спрашивает: „Какой это город?“, а другой ему отвечает: „В принципе, любой“. В том и состоит незамысловатый секрет популярности паблика — это не какое-то локальное творчество двух небритых сормовских мужиков, а вообще про национальный культурный код», — добавили создатели «Эстетики еб***й».
Подборки фотографий российской действительности публикуют в паблике во «ВКонтакте» и инстаграм-аккаунте «Романтика городских окраин» в общей сложности у проекта больше 300 тысяч подписчиков. Сообщество в 2016 году создала Ксения Исакова, всё чаще видевшая в соцсетях фото «непарадной России» и подхватившая идею. Теперь в «Романтике городских окраин» публикуют фотографии подписчиков и составляют подборки сами, «перерывая весь интернет».
За «Романтикой городских окраин» следят не только россияне, но и иностранцы, рассказала TJ Исакова: «Думаю, многим людям в России и странах СНГ близка эта тематика».
В паблике «Outskirts» публикуют снимки «окружающей действительности», но отличающиеся от типичных панельных районов. На всё ещё мрачных, но менее масштабных кадрах автор сообщества и фотограф Антон Шульц показывает жизнь местных жителей среди хрущёвок, дореволюционной застройки и деревянных домиков Калуги и Калужской области. Фотографии отличаются тем, что они более «одушевлённые» из-за присутствия на них дворников, покупателей на рынках и прохожих. Снимки помогают «пролить свет на повседневные вещи, которые обычно остаются незамеченными», сказал Шульц в разговоре с TJ.
Во «ВКонтакте» есть ещё множество групп об эстетике городских окраин с десятками тысяч подписчиков. Например, «Из подъездов с любовью», «В любом городе России», «Берёзка», «Окраины», «SOMM», «Постпровинциальная урбанистика». Помимо крупных сообществ о российской действительности в целом, есть и небольшие группы с «эстетикой еб***й» отдельных городов — Тулы, Калининграда, Корсуна, Бийска и других.
Романтизация мрачных постсоветских городских окраин переросла в целую субкультуру русских думеров. Мем, зародившийся на Западе, обзавёлся местной атрибутикой: депрессивным персонажем с грустным взглядом, «потрёпанным» видом, с сигаретой во рту — всё это на фоне промзон и панелек.
Думеры имеют не только такой характерный внешний вид, но и шутки и музыку. В тиктоке с хештегом #думеры публикуют сотни роликов под мрачные инструментальные треки групп «Молчат дома» и «Кино». Обычно видео сопровождаются подписями вроде «Можно любить и ненавидеть одни вещи», подразумевая постсоветскую эстетику.
В комментариях в тиктоке и под фотографиями во «ВКонтакте» мнения делятся: одни считают, что и ролики, и сами городские окраины вызывают лишь депрессивное настроение, а другие — что в бескрайних панельных районах и промзонах есть свой особый уют и романтика. Многие вспоминают моменты беззаботного детства, связанные с дворами хрущёвок, пустырями с покошенными качелями и гаражами.
Искусство и видение «эстетики еб***й» в интернете соединилось в новой выставке Павла Отдельнова «Русское Нигде». Фотографии, видео и картины художника с типично российскими пейзажами сопровождались неоновыми надписями с такими же типичными комментариями из соцсетей: «Никакой эстетики в этом нет», «Я думала, это картина, а это жизнь», «Универсальные е***я», «Везде одно и то же», «Эстетика отвратительного». Выставка уже прошла в Москве и сейчас проходит в екатеринбургском Ельцин-центре.
Почему «эстетику еб***й» так романтизируют
Феномен «эстетики еб***й» не новый, отметил в разговоре с TJ Павел Отдельнов. «В 19 веке Алексей Саврасов и Фёдор Васильев написали свои культовые картины „Грачи прилетели„ и „Оттепель“, которые стали началом направления „Лирический пейзаж“ », — напомнил художник. Отдельнов добавил, что даже в те времена нашлись бы люди, которые, как и пользователи соцсетей сейчас, прокомментировали бы работы Саврасова и Васильева: «Никакой эстетики в этом нет».
Причины для романтизации российских «еб***й» могут быть разными. Создатель телеграм-канала «Архитектурные излишества» и журналист Павел Гнилорыбов в разговоре с TJ предположил, что одна из них — изменение отношения к жилью с развалом СССР. «Раньше панельки считались временными — надеялись, что советский человек построит коммунизм к 1980-му году и заживёт в совершенно новом жилье. Поэтому люди не так старались обустроить своё пространство. Тем более, что это жильё находилось в собственности государства», — отметил Гнилорыбов.
Когда люди поняли, что жильё достанется им, квартиры начали постепенно обживать. К тому же дворы новых районов стали уютнее спустя десятки лет — посаженные когда-то деревья наконец выросли, превратившись зачастую в полноценные парки. Гнилорыбов считает, что сказалось и то, что долгое время советские люди жили «на чемоданах»: «Мы были „реактивной“ цивилизацией, которая перемещала народы и социальные срезы с места на место. Вспомните наших родителей, бабушек — их отправляли покорять целину и города на Севере. Они не знали, через сколько лет окажутся на новом месте».
Сейчас мы вынужденно вновь оказались цивилизацией людей, привязанных к своему месту. После 70 лет «кочевья» мы вновь полюбили наши дома со всей их действительность, с их шероховатостями и продувающимися дверями.
Влияние на молодое поколение россиян оказала и культура граффити. «Художники, самовыражаясь таким образом, говорят, что им эти Эльмаш и Уралмаш (районы Екатеринбурга — прим. TJ) довольно близки. Они здесь росли, они воспринимают это, как своё место. Хочешь понять, чем живёт улица, смотри, как говорит улица. А она говорит, что пусть эта среда и не до конца человечна, но в ней можно существовать», — добавил журналист. ЖЭК-арт — ещё один, но уже «бабушкин», способ полюбить своё место. Лебеди из покрышек и чебурашки из бутылок — чисто русское явление, которые практически нигде больше не встречается.
Гнилорыбов отметил, что важная часть принятия среды — прочное вхождение в культуру. Раньше панельные районы ассоциировались с 1980-ми — группой «Кино» и Борисом Гребенщиковым, а сейчас с современной культурой, в том числе за счёт фильма «Притяжение» и песни Хаски «Панелька». «Уже два поколения выросли в этих подъездах с портвейном и расстроенной гитарой — и это прочно вошло в нашу кровь», — добавил Гнилорыбов.
Важно в романтизации городских окраин и то, что прошло достаточно времени, чтобы взглянуть на них со стороны. «За 30 лет с распада СССР появилось новое поколение людей, которые не застали ушедшую эпоху. Для многих из них следы советского времени, например, осыпавшиеся мозаики с космонавтами — „остатки древней, более развитой цивилизации“», — ответил Отдельнов, вспомнив мем про СССР как «потерянную цивилизацию».
На вопрос об интересе молодых россиян к прошлому Отдельнов отметил одним из комментариев из соцсетей, который он использовал в своей выставке: «Во времена перемен люди чаще обращаются к образам прошлого. Это способ справиться со стрессом от нестабильного настоящего. Прошлое успокаивает, кажется незыблемым». «При этом будущее, с которым связаны надежды на обновление, „так и не наступило“», — добавил художник.
Трепетное отношение к «эстетике еб***й» может быть связано с ностальгией по юности в эпохе, покидающей Москву и некоторые другие города, рассказал TJ специалист по истории московской архитектуры и лектор Музея Москвы Денис Ромодин. «Сами руины и состояние заброшенности среди железобетонных строений всегда были предметом определенной эстетики, как остатков „цивилизации“», — добавил историк.
Авторы паблика «Эстетика еб***й» предположили, что «молодое поколение которое выросло в девяностые и нулевые, повзрослело и доросло до стадии принятия окружающей реальности и себя в ней». «Подсознание почему-то ведёт тебя туда, где можно побегать босиком по траве или спрятаться в кустах от товарищей», — добавили создатели.
Арсений Котов обратил внимание на то, что романтизируют последний архитектурный стиль СССР: «Проходит какое-то время и люди видят, что мир изменился и уже строят совсем другое». Фотограф добавил, что то же самое было и со сталинским ампиром, и с конструктивистскими постройками. «Такое постоянно происходит во всём мире: то, что прошло, становится интересно историкам, архитекторам, простым людям», — отметил Котов.
В конце концов, романтизация мрачных городских окраин может быть попыткой найти себя и самоидентифицироваться через окружающую среду, предположил в разговоре с TJ урбанист Аркадий Гершман.
[Это] «смесь грусти, ностальгии, романтики и, наверное, безысходности». Это именно смешанные чувства, которые невозможно объединить одним словом. Но я думаю, что в этом есть нечто большее — осознание окружающего ландшафта как своего идентификационного кода.