ИГИЛ уже у порога.
За 16 лет существования это явление из радикальной группировки метастазировало в геополитическое образование. Форма бытности ИГИЛ имеет все признаки зарождающей государственности — халифата, хотя и в весьма извращенной, искалеченной форме. У них есть территория и государственный строй, власть и влияние, устои и традиции, зародыши исполнительной власти и то, что в цивилизованных странах называют правоохранительной системой. Кстати, с их точки зрения, она работает весьма эффективно: казнь — лучшая профилактика отступничества.
Ни одна экстремистская группировка не приблизилась к их результату — об ИГИЛ говорит весь мир, хотя сегодня не идет речи о том, что в борьбе с противостоящими силами коалиции террористы ведут. А все потому, что цели ИГИЛ пролегают в другой плоскости. Им неинтересно оккупировать квадрат здесь и сейчас и отстаивать эту территорию годами — им необходимо расширять не свое присутствие, а свое влияние, продвигаясь туда, где могут возникнуть потенциальные сторонники.
То, что сделала Россия, загнав терроризм на Северном Кавказе в маленькую табакерку и спрятав ее в карман, невозможно переоценить. Механизмы антитеррора, реализуемые в нашей стране, не имеют аналогов в мире. Поэтому лидеры дремлющего бандподполья, неправильно усвоив сирийские уроки, заинтересовались, а есть ли нам что противопоставить могущественному ИГИЛу, и присягнули на верность организации. Ближневосточные экстремисты столько средств вбухали в свою пиар-кампанию, что маркетинговые афтершоки сотрясают землю в тысячах километров от Пальмиры. Не удивлюсь, если в Сирии нескоро узнают, что ИГИЛ обзавелся филиалом, расположенным на территории, имеющей теоретический доступ к трем морям, но даже в условиях затрудненной обратной связи недооценивать угрозу ни в коем случае нельзя.
Что же наше государство может противопоставить этим вызовам?
Прежде всего, необходимо использовать методы, достойные противника (читай — политические), поскольку речь больше не идет об организованном бандитизме. Здесь необходимо углублять законодательную базу, обеспечивающую методы антитерроризма и контртерроризма. Справедливо сказать, с мая прошлого года на территории нашей страны действуют изменения законодательства, которым мы обязаны целому ряду маленьких побед в глобальной битве против экстремизма, а в частности ликвидации ячейки «Хизб ут-Тахрир», лоббирующей интересы сразу нескольких группировок на севере и западе страны. В частности, закон предоставил дополнительные полномочия ФСБ в пункте о проведении личного досмотра граждан и их транспорта. Параллельно власти обязали предоставлять пользователям доступ в Сеть при предоставлении персональных данных, а компаниям предписали хранить информацию об их действиях в виртуальном пространстве до полугода и предоставлять ее по первому требованию органов. Вместе с тем в России ужесточили ответственность не только за совершенные теракты, но и за содействие террористической деятельности, публичные призывы или оправдание терроризма, а сроки давности в отношении террористов больше не действуют. Это говорит о солидной законодательной базе нашей страны, но ее необходимо углублять хотя бы на уровне регионов.
Есть здесь еще один момент, который со временем забывается из-за медийности такого явления, как экстремизм. В его основе заложены социальные причины, и благодаря вниманию властей к этой сфере в прошлом на Кавказе удается сдерживать обстановку в течение многих лет. У людей должны быть работа, развитие, должно быть применение их рукам и головам. Сегодня много говорят о необходимости развивать туристический кластер на Северном Кавказе, а это значит, что, несмотря на угрозу, туда должны прийти деньги, малый и средний бизнес. Необходимо привлечь маркетологов, развернуть глобальную стройку, чтобы местные жители ощущали стабильность и верили в завтрашний день. В таких местах роста экстремизма не будет никогда.
Но это все — за стенами мечетей и молельных домов. А что же внутри?
Если мы принимаем тезис о том, что сторонники ИГИЛ в теории неверно интерпретируют заповеди священного Корана, а на практике и вовсе отказываются от них, нам необходимо обратить пристальное внимание на подготовку мусульманского духовенства на Кавказе. К этому, кстати неоднократно призывал глава Чечни Рамзан Кадыров, говоря о том, что за несколько лет затишья религиозные деятели забыли об опасности идеологии экстремизма и ваххабизма. Несмотря на то что количество мечетей и численность духовенства в северокавказских регионах растут, власти не в силах остановить радикализацию ислама. И это явление невозможно преодолеть без кризиса проповеди, о котором говорят многие исследователи мусульманских духовных традиций. Муфтий готов к отрытому разговору и вооружен сильнейшими аргументами, разоблачающими идеологию экстремизма. Только он ждет, что усомнившийся придет в мечеть и сам попросит о помощи. Тогда как она нужна за пределами храма и уже сейчас.