Нет, я не испытываю гордости от того, что мне запретили въезд в Россию. Только печаль. Причем в большей степени это печаль не для нас, интеллектуалов, журналистов и политиков, которые оказались в этом жалком списке, а для россиян. Во всяком случае, российских демократов, противников войны, правозащитников и борцов за свободу, которые в очередной раз оказываются в заточении и изоляции, лишаются жизненно важных контактов с друзьями из-за границы.
Как бы это ни выглядело на первый взгляд, «черный список» нацелен не на западных людей, а на россиян.
Он создает проблемы не для Даниэля Кон-Бендита (Daniel Cohn-Bendit), Карла-Георга Веллмана (Karl-Georg Wellman) или меня самого, а для наших друзей в стране, тех, чьи устремления и борьбу мы поддерживаем по мере сил, безутешных боевых товарищей оппозиционера Бориса Немцова, которого убили два месяца назад у стен Кремля.
Такова старая стратегия диктаторов: изолировать граждан, обрезать связь с внешним миром, задушить их.
В России, от Брежнева до Путина, по-прежнему сильна тяга к тоталитаризму: закрыть границы, убрать неудобных свидетелей, заткнуть рот прессе и свободным голосам. И наплевать на пацифистов, татар, чеченцев, новых гонимых диссидентов, избитых «чурок», оппозиционеров.
Лично для меня ничего не изменится.
Я был и остаюсь другом российского народа.
Я восхищаюсь настоящей великой Россией, горжусь тем, что посвятил часть жизни распространению на Западе слова Солженицыных, Сахаровых и Немцовых. И я буду и дальше работать ради этого, не покладая рук.
Несколько дней назад первый канал национального телевидения попросил у меня интервью. Я согласился. Это согласие все еще в силе. Если, конечно, диалог будет жестким, но корректным.